Джейн Фэйзер - Причуды любви

—Небо вот-вот прояснится.

Приземистый коротышка француз с тревогой всмотрелся в черный бархатный полог, на краю которого возникла предательская серая кайма, с каждой минутой становившаяся все шире.

— Верно, зато луна сегодня на исходе, — пожал плечами его стройный собеседник. — Увы, не в нашей воле всегда торжествовать над стихией, друг мой.

— Что ж, тем прискорбнее, — пробормотал Жак, хмуро следя за бурной деятельностью, развернувшейся на берегу маленькой бухточки, где рыбачья лодка без опознавательных огней мирно покачивалась на мелководье.

Темные фигуры двигались быстро, но без излишней суеты; очевидно, каждый из участников, успел поднатореть в своей роли, так что мешки и ящики перетаскивались на берег с ловкостью и проворством, не требующими ни приказов, ни освещения.

— Нужно убраться отсюда, прежде чем облака развеются, — настаивал на своем Жак, — иначе тебе грозит беда, Мередит.

— И не впервые. Мне не привыкать, — пожала плечами Мередит, поправляя вязаную шапочку, туго облегавшую маленькую изящную головку. — Последнее время береговая охрана становится все назойливее. Донимают нас своими непрерывными обысками. Просто не пойму, по какой причине они так на нас взъелись, — шутливо пожаловалась она и засмеялась низким мелодичным смехом.

Француз понимающе улыбнулся в ответ.

— Готов поклясться, что трудности лишь добавляют остроты твоему существованию, не говоря уже об удовольствии.

— Тебе в уме не откажешь, Жак.

— Да, никогда не был дураком и, заметь, в жизни не рисковал без нужды.

Он направился к лодке, с трудом вытаскивая ноги из мокрого песка. Его спутница семенила рядом, не отставая ни на шаг.

— Похоже, на сегодня мы закончили, — заметил француз, одобрительно оглядывая аккуратные горки поклажи на берегу. Рядом застыла небольшая группа людей. Остальные сгрудились около суденышка. — Ну, нам пора. Увидимся в следующем месяце.

— Думаю, неплохо бы сменить место нашего сигнала, — предложила Мередит, — Если все пойдет как надо, мы станем зажигать фонарь на Девилз-Пойнт в новолуние четыре ночи подряд. Договорились?

— Разумеется. А пока храни тебя Бог.

— И тебя, Жак.

Компаньоны обменялись крепкими рукопожатиями, и Мередит, не тратя времени на долгие прощания и не оглядываясь, зашагала к своим людям. Корнуольцьг уже занялись нелегким и опасным трудом: грузили на своих выносливых пони бочонки с бренди, тюки шелков и кружев, тщательно завернутые кипы листового табака, которых с таким нетерпением ждали покупатели в окрестных деревнях и городишках графства. К сожалению, товары нельзя было развезти заказчикам немедленно, и на ночь контрабанду перенесут в безопасное место — сухую, прохладную пещеру под скалой в двух милях к западу отсюда;

Процессия медленно двинулась по узкой извилистой горной тропе. Мередит в последний раз оглянулась на темные воды Атлантического океана. Французская шхуна приближалась к линии прибоя, с грохотом разбивавшегося о скрытый под водой риф у входа в пещеру. Только искусный и опытный моряк мог провести судно через этот проход в полосе острых камней. Жак по праву считал себя старым морским волком, и постороннему наблюдателю ни к чему было медлить на берегу, чтобы дождаться ухода шхуны.

Не успели контрабандисты добраться до вершины скалы, как облака разошлись и на какое-то опасное мгновение в разрыве показалась луна, озарив бледным серебристым светом безмолвную компанию одетых в черное людей.

— Мы словно бабочки на острие булавки, — проворчал чей-то грубый голос.

— Если кто-то собирается пригвоздить нас сегодня, Барт, поверь, его ждет сюрприз, — откликнулась Мередит с язвительным смехом, вселившим уверенность в мужчин.

Облака снова сомкнулись, заслоняя предательское светило, и процессия двинулась дальше. Конские копыта, обернутые мешковиной, почти бесшумно ступали по камням.

Сарацин в сотый раз споткнулся, попав ногой в сотую по счету рытвину, и лорд Ратерфорд дал волю гневу, огласив окрестности замысловатым ругательством, в сотый раз решив, что Корнуолл — место, подходящее исключительно для корнуольцев. Вот уж много часов он скакал по грязным, отвратительно неровным дорогам, прорезавшим недружелюбную местность. Сумерки сменились непроглядным мраком, а конца путешествию не предвиделось. Он был один, что вполне его устраивало: в последнее время лорд предпочитал одиночество. Лошадь его слуги Уолтера захромала часа два назад, и лорд, мельком взглянув на единственный постоялый двор в ближайшей деревушке, картинно передернулся и решил, что большая дорога будет куда предпочтительнее такого, с позволения сказать, ночлега. Правда, теперь он сожалел о неразумном порыве. Уж лучше грязные простыни и кишащий блохами матрац, чем эта безбрежная пустыня.