Джейн Фэйзер: Причуды любви

— Видишь, как неплохо знать обо всем заранее, — проворчал верзила-корнуолец, тяжело валясь на дорогу и протягивая руку своей спутнице. Мередит оперлась на широкую ладонь Барта и вскоре оказалась рядом.

— И то верно, Барт. — Тихий смешок оживил молчание ночи. — Правда, они такие олухи, что мне даже удовольствия не доставляет их перехитрить. Ничего интересного.

— А я нахлебался досыта, — возразил Барт. — И уж поверь, не имею ни малейшего желания болтаться на виселице у Хакетс-Кросс. Временами мне, правда, кажется, что ты именно этого добиваешься.

— Если нас каждый раз будут предупреждать, как сегодня, опасности почти никакой. А вот если бы нас настигли на берегу, да еще с гружеными пони, дело другое. Но сейчас все уже добрались до постели, а пони вместе с товаром благополучно пережидают в пещере. Все прекрасно в этом подлунном мире, Барт.

— Да, пока вы снова не решитесь сцепиться с охраной, — пробормотал корнуолец. — Совсем ни к чему было лезть сегодня в засаду.

— Ошибаешься, Барт! Должны же мы были показать, что они имеют дело не с плохо подготовленными болванами. Но обещаю, в следующий раз мы будем осторожнее, Барт.

— Что ж, придется поверить на слово. Барт поднял глаза к небу.

— Пора в путь, пока луна не вышла. В этот час лучше не попадаться никому на дороге.

Его спутница согласно кивнула, и оба, пожав друг другу руки, направились по домам, не подозревая о затаившемся соглядатае.

Лорд Ратерфорд привел лошадь, до сих пор сомневаясь, стоит ли верить собственным ушам и глазам. Если они не лгут, на этой благословенной земле творятся странные делишки. На губах его заиграла легкая улыбка, совершенно преобразившая суровое, почти грозное лицо. Вот уже полгода, как никто не видел этой улыбки, несомненно, согревшей бы сердце его дорогой матушки, доведись ей стать свидетельницей столь необычного явления на безлюдной корнуольской дороге.

Улыбка не сходила с лица лорда Ратерфорда до той самой минуты, пока он не отыскал Мэллори-Хаус, стоявший чуть в стороне от селения Ландрет в графстве Корнуолл. Его кузен Мэтью — чудак отшельник, всю жизнь держался подальше от родных да и вообще от людей, если верить слухам. Даже угрюмый особняк серого камня с черепичной крышей, казалось, был выстроен для того, чтобы отпугивать припозднившихся путников. Подъездная аллея заросла сорняками, неподстриженная живая изгородь буйно разрослась, с массивной двери облупилась краска. Его светлость с брезгливой миной взял в руки потускневший медный молоток, постучал и тут же отступил, глядя на закрытые ставнями окна. Кузен Мэтью уже два месяца лежал в могиле, но наследник приказал слугам оставаться на месте, пока сам не приедет оценить наследство и отдать соответствующие распоряжения. Кроме того, им было ведено приготовиться к его прибытию, но, судя по всему, никто и не подумал подчиниться — проступок, к которому полковник лорд Ратерфорд отнюдь не привык.

Он снова пожалел, что поддался минутному раздражению и покинул Уолтера, а заодно и сомнительные удобства сельского постоялого двора. Пришлось постучать снова: шум гулким эхом отдавался в ночной тишине. Послышались скрип засова, приглушенные проклятия, и дверь медленно отворилась. Согбенный старик в ночном колпаке и длинной сорочке с попоной на плечах высоко поднял свечку и, прищурясь, возопил:

— И что это все значит? Последняя труба ?

— Я лорд Ратерфорд, — коротко бросил ночной гость. — Разве вы не получали моего письма?

— Как же, получали, — пробормотал старик. — Но никак не ожидали вас в такое время.

— Велите кому-нибудь присмотреть за моим конем. Дэмиен протиснулся мимо старика в переднюю, тускло освещенную свечой слуги.

— Здесь никого нет, кроме меня и моей хозяйки. Остальные явятся утром.

Досадливо нахмурив брови, Дэмиен уставился на старого дворецкого. Полковник явно не привык к такому обращению, судя по его лицу, гроза была близка. Настроение его отнюдь не улучшилось от сознания того, что слуга едва держится на ногах от дряхлости. Очевидно, покойный хозяин был не особенно требователен. Правда, после сегодняшних событий, коим он стал свидетелем, вряд ли что-то могло его еще удивить. Да и час был слишком поздний для уроков того, как надлежит себя вести по отношению к пэру королевства и наследнику герцогского титула. Завтра еще будет время обучить здешних обитателей основам военной дисциплины.

— Проводи меня к конюшне, — скомандовал он. — Я сам расседлаю коня, а ты пока принеси ужин и бренди. Я провел в седле много часов и не слишком расположен препираться.