Луиза Вильморен - Жюльетта. Госпожа де... Причуды любви. Сентиментальное приключение. Письмо в такси

Легче обмануть любовь, чем доверие. Г-жа Зарагир знала это и демонстрировала именно доверие, которое он не решался обмануть. Она сумела показать ему, что ее счастье зависит теперь только от него. Завидуя Дювилям, их дому, их образу жизни, она начинала жалобно вздыхать всякий раз, когда он расставался с ней, уезжая на время в Вальронс.

В его отсутствие она вместе с г-жой Даже осмотрела множество сдаваемых в аренду квартир. У нее были очень определенные вполне конкретные требования, и прошло несколько месяцев, прежде чем она нашла то, что искала. Она сняла наконец квартиру на первом этаже, в доме, только что построенном на опушке Булонского леса, рядом с домом г-жи Даже. К дому примыкал небольшой садик. Время было не подходящее для начала работ по обустройству, которые были бы прерваны из-за лета, и она жила бивуачной жизнью в запахе штукатурки, заказала цветы в горшках и занялась садоводством.

— Ах, как мне хотелось бы зажить наконец нормальной жизнью! Я сотворю здесь чудеса, да, чудеса. Ах, скорей бы кончалось лето. Лето — это большое зияние, — говорила она непринужденным тоном, сама того не замечая, что цитирует г-на Зарагира.

В субботние и воскресные вечера она облачалась в платье из белого линона, надевала на ноги туфельки из голубого атласа и, держа в руках веер из черной бумаги, накинув на плечи шаль, ждала Луи Дювиля у входа в свой садик. Он тут же проникался очарованием, исходившим от этой женщины, созданной г-ном Зарагиром, и проводил в цветущем саду или в пустой квартире часы, полные страсти, когда обольщение, желания и исполнение желаний превращаются в единое целое.

В июле г-же Зарагир пришлось поехать к родителям, где из-за несчастного случая с отцом ей пришлось пожить некоторое время. Родственникам она сказала, что климат в Тижу для нее слишком утомителен и что она была вынуждена перебраться в Париж. Они нисколько не сомневались, что муж ее так же сожалеет об этом, как и она, и что семейная жизнь у них безоблачная.

— К счастью, у меня много хороших друзей, — сказала она. — Вы будете удивлены, но среди них и Луи Дювиль. Жизнь — странная штука! Представьте себе, он, кажется, ухаживает за мной. Он! Ухаживает за мной! Вот глупость-то!

Женщина, покинутая один раз, всегда боится, что ее покинут снова. Поэтому г-жа Зарагир, забыв, что опасными встречи могут оказаться и в провинции, а не только в столице, забыв свою собственную историю, потребовала от Луи, чтобы он не ездил в Париж, пока ее там не будет. «В Вальронсе все свои, а в Париже — наоборот, и новые встречи повсюду могут оказаться ловушками». Между тем, пока их связь лишала его преходящих наслаждений с женщинами, которых он называл «мимолетными красотками», Луи предпочитал Парижу Вальронс. Там он отдыхал от постоянно мрачного настроения г-жи Зарагир, а провинциальная поросль, которой он раньше пренебрегал, теперь казалась ему привлекательнее и загадочнее, чем модные дамы. Свобода и ее преимущества не позволили ему соскучиться по г-же Зарагир, и у него зародилась мечта никогда больше ее не видеть. Неволя разожгла его воображение, все, что раньше наводило на него скуку, теперь привлекало его; он стал ценить простодушие, заинтересовался красивыми девушками, которых мать приглашала в надежде, что одна из них когда-нибудь возьмет его за руку, и все чаще оказывался центральным персонажем праздничных собраний.

Полковник пригласил его провести в Дантеле вечер 14 июля [5] День освобождения Бастилии, национальный праздник во Франции. (Прим. перев.) . Он согласился приехать, явился самым последним, в залах никого не застал и услышал вдалеке чей-то голос. Все гости собрались в саду вокруг рояля, который установили под деревьями, разукрашенными бумажными фонариками. Луи Дювиль тихо подошел и узнал поющую девочку, которую мельком видел в Вальронсе полгода назад. Закончив пение, та, улыбаясь, сделала реверанс, повернулась и исчезла с подружками в полутьме сада. Он узнал, что ей тринадцать лет, что зовут ее Леопольдина, что она была младшей дочерью одного из его товарищей по армейской службе и что она вызвала восхищение г-на Зарагира.

Прощаясь с родителями, г-жа Зарагир намекнула, что поедет к мужу. Шел сентябрь месяц, г-жа Дювиль лечилась на водах, г-н Дювиль собирал где-то за границей растения для своего гербария, а Луи Дювиль повез г-жу Зарагир на солнечное побережье.

Летом возникают очень замкнутые колонии, где правит бал наслаждение, гоня прочь мысли о счастье. Послеобеденный сон, яркие цвета, очень душистые цветы и движения, повторяющие эластичный ход времени вызывают ассоциации с жизнью в старинной Турции. В такой атмосфере все невозможное становится возможным; деревья подступают к самому морю, и музыка доносится из всех покоев, где взглядами назначают свидания. Пользуясь всем этим, г-жа Зарагир стала еще великолепнее. Пляж, праздность, безмятежная жизнь вполне ее устраивали, и при лунном свете ей не раз передавали записочки. Она отвечала на них, распуская свои обильные, как у юной девушки, волосы, концы которых доходили ей до бедер. Ветер колыхал их, то открывая, то закрывая лицо, волнистые волосы то вытягивались, то опускались и прилипали к белому телу, подобному статуе или прекрасной башне. Женщины вставали на заре только для того, чтобы пойти плюнуть на отпечатки ее ног на песке. В этом новом обличии она нравилась Луи Дювилю и, хотя ему хотелось, чтобы она влюбилась в другого, едва он замечал, как на нее смотрят другие, у него возникало желание сохранить ее при себе. Он был и горд, и раздосадован ее преданностью, гордился, что у него такая красивая любовница и проклинал судьбу, навязавшую ему ее. Так или иначе, но он вернулся в Вальронс, мечтая продолжать с ней роман, но не быть привязанным к ней.