Збинек Кованда - Палец на спуске

Но несмотря на это, выступление Якуба по радио принесло несколько иной результат, нежели он сам ожидал. Мария никак не могла избавиться от мысли, что он сделал это напрасно. Она представила себе злорадный смех некоторых своих коллег по работе: «Какие слова! Любим Советский Союз!» Но что, если есть люди, которые хотели услышать именно такие слова? Именно по радио, и им нисколько не мешает, что Якуб перед выступлением был осмеян.

Мария ощущала странную тяжесть; ей казалось, что эта тяжесть от одиночества, которое она так часто испытывает в последнее время. Она выглядела какой-то одинокой в веселой и оптимистически настроенной компании коллег-учителей, среди которых были такие, которые решили, что у них уже выросли крылья. Другие предпочитали молча улыбаться. Но единства среди учителей не было.

Не обращался ли Якуб именно к ним?..

Звякнули ключи, дверь отворилась. Мария пошла встречать Ярослава. Она была удивлена, когда увидела рядом с мужем и его отца Алоиса. Тот сразу же озарился улыбкой:

— Марушка, дитя мое золотое!..

Ярослав только дольше обычного задержал взгляд на Марии; потом оба кивнули головой.

В ту же самую минуту двумя этажами ниже Гавличек решал важный для себя вопрос: зайти ему к Машину или не надо? Уже больше часа он не мог прийти к определенному решению. Подобное с ним случалось часто, особенно тогда, когда он пристально рассматривал собеседника. Товарищ Гавличек был управдомом. Первое время такой изучающий взгляд на самом деле оказывал действие на людей. Потом соседи узнали, что его взгляд является скорее визиткой, нежели проявлением чувств. Товарищ Гавличек некогда был вхож в высшее общество. Офицер по призванию, он до периода протектората дотянул только до капитана. Уйдя на пенсию, он любил, когда его называли паном капитаном. Этот человек был трижды женат и три раза овдовел. В жены он всегда брал еврейку с каким-нибудь доходным делом и домом, расположенным недалеко от центра. Завистливые коллеги распускали о нем ехидные слухи, что прежде, чем жениться, его офицерское величество всегда узнавало, достаточно ли богата его будущая жена.

Однако в общем пан Гавличек был настоящий чешский добряк и патриот. Когда у него уже не стало возможности содержать роскошную квартиру на втором этаже отделанного мрамором дома, он обменял ее на квартиру в панельном доме и за свою самоотверженность и доброту, а также за свою рассудительность получил место управдома еще до увольнения в запас. С некоторых пор, отсидев полгода за какие-то выкрики в трактире, он не говорит больше ничего такого, что кто-нибудь мог бы истолковать по-своему. Иногда даже казалось, что он радуется, если, обращаясь к нему, кто-либо называет его товарищем.

Несколько минут назад пан Гавличек внимательно выслушал всю радиопередачу — и редакторское вступление, и исповедь Якуба Пешека, — зная, что Якуб — отец пани учительницы Машиновой. А так как в последнее время управдом слышал несколько комментариев и рассуждений редактора Машина, и это были совершенно иные речи, нежели та, которую он услышал несколько минут назад из уст близкого родственника редактора Машина, Гавличека теперь распирало желание бросить все и навестить соседа. Чтобы, так сказать, все стало на свои места.

Мучился он, конечно, просто из врожденной деликатности и, галантности. С самой первой минуты он знал, что зайдет к Машиным. Он не стал ломать голову, придумывая повод для своего визита. Квартиросъемщики уже давно привыкли к визитам управдома, так как шустрость вчерашнего владельца трех домов в сочетании с заботливостью сегодняшнего управдома просто неодолима.

— Не помешаю? Могу ли я к вам на минутку?

Всякий раз, когда произносились эти слова, тело товарища управдома само по себе принимало определенную форму. Руки наполовину опущены к бедрам, на полпальца спрятаны за старческими бедрами, позвоночник изогнут, словно при больной пояснице, голова покачивается, как у кивающих псов, что ставятся в кабине автомобиля перед задним стеклом.

— Проходите и садитесь, пан Гавличек!..

Продолжительный и изучающий взгляд управдома остановился на Алоисе.

— Познакомьтесь, пожалуйста. Отец! — Ярослав указал на Алоиса. — А это пан Гавличек, наш управдом.

Час назад пан Гавличек слышал по радио выступление Якуба Пешека — отца пани учительницы Машиновой. Когда-то, в старые времена, каждый порядочный женатый человек имел двух отцов, а не отца и тестя. Здороваясь за руку с Алоисом, управдом был убежден, что перед ним Якуб Пешек.