Дэймон Гэлгут - Арктическое лето

Морган съездил в Алигар, но так и не смог заставить себя пройти мимо дома, где они с Масудом жили вместе целую неделю четверть века назад. Он слышал, что дом брошен и медленно разрушается. Двое сыновей Масуда занялись торговлей, и ухаживать за домом им было некогда, да юноши и не понимали, к чему заботиться о такой развалюхе. Морган не пошел смотреть бывшее жилище Масуда – бог знает, к чему это могло привести!

Не поехал он и в Девас. Магараджа умер через полгода после смерти Масуда, в начале зимы. Но его уход из жизни оказался более унизительным и одновременно более публичным. Еще живя во дворце Бапу-сагиба, Морган наблюдал начало конца. Неряшливость в деле бюджетных расходов, неумелое управление – все подрывало репутацию магараджи в глазах британских чиновников. И стало еще хуже, когда сын и наследник магараджи, венценосный принц, заподозрил, что отец пытается отравить его, и бежал. Когда финансы штата окончательно истощились, магараджа попытался вступить в переговоры с правительством Индии, которое могло бы ему помочь. Но все замыслы завершились провалом, потому что обе стороны в переговорах выставляли друг другу условия, которые никто из них не смог бы выполнить. Пиком этой истории стала поездка магараджи на юг Индии, когда, вместо того чтобы двигаться намеченным маршрутом, Их Высочество резко повернул налево, к Пондичерри, который все еще находился в статусе французского анклава, и остался там, отказываясь уезжать. Их Высочество, вероятно, считал, что такое поведение усилит его позиции, но, по сути, этим шагом он сдал свою игру. В Девасе, под началом сына Баху-сагиба, было учреждено временное правительство, а магараджа уже никогда не вернулся в собственный дом, четыре года спустя умерев в Пондичерри от, вероятно, разбитого сердца.

Малькольм навестил магараджу в ссылке, и Бапу-сагиб, рассказывал он потом, положил голову ему на колени и рыдал как дитя. Слышать об этом было ужасно, и Морган взволновался – британские власти, как это случилось и с Масудом, вели себя одновременно и корректно, и глубоко ошибочно. Их ошибка состояла в том, что за суровой буквой протокола они не видели человека; не видя же человека, они не могли знать, насколько прекрасен он в свои лучшие моменты.

Все это было в прошлом. И лучше, вероятно, чтобы в прошлом все и осталось. Есть что-то пораженческое в постоянной оглядке назад, когда ты имеешь только одну жизнь, да и та ежечасно и ежеминутно утекает меж пальцев. Горе способно разрушить самую мощную крепость, возведенную тобой. И тем не менее Морган не смог уехать из Алигара, не нанеся себе укола в сердце.

Он прибыл в город по приглашению университета, ректорат которого просил его оказать им честь и стать пожизненным почетным членом студенческого союза. Таким образом, избежать свидания с прошлым Моргану не удалось. Уже по пути в университет он вспомнил свой первый визит сюда, когда его сопровождал Масуд, и свое весьма неблагоприятное впечатление от этого заведения. С тех пор мало что изменилось. В пыльной атмосфере разложения и религии было трудно дышать. А принимавший его хитрый проректор, с которым Морган был вынужден общаться, являлся главным врагом Масуда.

По завершении официальной церемонии Морган обратился к этому человеку за помощью.

– Перед тем как уехать, – сказал он, – я очень хотел бы посмотреть…

– Да-да. Все уже организовано. Один из наших студентов проводит вас.

Университетская мечеть содержалась в полном порядке, а вот прилегающее к ней кладбище, за которым, видимо, не было должного присмотра, все заросло травой и кустами. Могила Масуда, находившаяся рядом с могилой деда, была в жутком запустении. Траве позволили расти поверху и по краям, а мраморную плиту, по-видимому, не чистили много месяцев. Похоже было, что к могиле уже давно никто не приходил. Умер всего восемь лет назад – и уже совершенно забыт.

Студент, которого назначили Моргану проводником, худощавый юноша, похожий на фанатика, сразу же указал на надпись, украшавшую гробницу. Это была строка из мусульманского поэта Икбала. Но Морган жестом остановил его.

– Если вы не возражаете, – сказал он, – я хотел бы остаться наедине с моим другом.

Юноша был озадачен. Как мертвый может быть другом? Но какое еще слово подходит лежащему под землей, память о котором для близких ему людей никогда не минет безвозвратно?

Несколько минут Морган повозился над могилой, вырывая сорняки и пучки сухой травы, но потом осознал бессмысленность своего занятия. Некоторое время слезы текли из его глаз, хотя и не слишком обильно – ведь столько лет прошло! Завтра он сядет на поезд до Калькутты и уже никогда не вернется. Но это почти ничего не значило – что проку в общении с холодным могильным камнем? Что действительно имело смысл, пребывало невидимым. Единственной защитой от власти времени, как он узнал в Египте, была любовь, что переживает человека и живет собственной жизнью, полной тайн и чудес.