Эвелина Пиженко - Когда осенние печали. Часть 2.

"У дедушки Вани тоже нет служанки", — парень всё-таки взял свою сумку и шагнул к двери, ведущей в его комнату.

"Как это — нет? А Фаина, по-твоему, кто?!"

"Она уже давно не служанка, — не оборачиваясь, угрюмо ответил сын, — она его жена".

"Служанка она, а ещё — проститутка!"

Аля впервые так грубо разговаривала с Мишей. Её разозлило его предложение о разводе с Виталием. Каким-то десятым чувством она уловила в тоне сына не простой ребячий максимализм, а настоящую жизненную установку… Установку на честность, справедливость, нравственность — все те качества, которые никогда и никому ещё не приносили пользы… Во всяком случае, она не знает таких примеров. Да, её отец, Семён Ильич Дзюба всегда жил по законам морали. Но, видит Бог, сколько пришлось вытерпеть родным и близким из-за этих его дурацких принципов… Да не бойся этих принципов мать, она в своё время устроила бы ей, Альке, аборт… И судьба её не была бы такой несчастной. Неужели и Миша унаследовал от деда всю эту морально-нравственную шелуху?!

А, если не только от деда?.. За все эти годы Александра ни разу не задумывалась о том, какой он — настоящий отец её ребёнка? Пожалуй, сейчас это случилось впервые. И, судя по тому, что выдала память, Саша Морозов вовсе не был похож на мерзавца. Пожалуй, не прогони она его тогда из бани, он прямо там сделал бы ей предложение… просто из чувства долга сделал бы.

"Может, это и была судьба?"

Хотя, нет, пожалуй. Ведь он больше её не искал. Да, она заболела тогда, на следующий день… и за ней приехала машина. Но он мог найти её потом, уже в городе.

"Если бы захотел, то нашёл бы…"

Войдя в свою комнату, Аля прилегла на постель. Мысли об отце её ребёнка не оставляли. Она впервые в жизни примеряла на себя ситуацию, в которой курсант Морозов появился бы в её судьбе во второй раз. По всему выходило, что ни шикарной квартиры, ни обеспеченной жизни у неё сейчас бы не было. А, значит, надо выбросить эти мысли из головы и никогда к ним не возвращаться.

"А любящий муж?.."

Вот это у неё было бы точно.

Неожиданно отворилась дверь и на пороге появился Миша — он как будто прочёл мысли матери. Присев на кресло, он поднял на неё полный раскаяния взгляд.

"Мама… — голос парня был слегка виноватым, — Ты меня прости, ладно? Я всё понимаю… это не моё дело…"

"Да ладно… — Аля усмехнулась и, подложив под голову руку, устремила глаза в потолок, — Я не обижаюсь. Ты вырос… и тоже осуждаешь меня".

"Я не осуждаю…"

"А меня все осуждают. И бабушка… и дед… и отец. Вот и ты теперь…"

"Мама… — Миша быстро пересел на край кровати и взял в руку материнскую ладонь, — Я тебя очень люблю. И совсем не осуждаю".

"Осужда-а-а-ешь… — протяжно проговорила Александра, не сводя взгляда с дорогой хрустальной люстры, — Только вы никто… понимаешь?.. никто не знаете, как мне на самом деле живётся… Я тоже хочу быть счастливой, Миша. Твой отец хочет быть счастливым, и делает для этого всё возможное и невозможное. Выходит, ему — можно, а мне — нельзя?.."

…Она ещё что-то говорила… она уже и не припомнила бы сейчас, спустя три месяца всего, что сказала тогда сыну… Он молчал, а она всё говорила и говорила, оправдывая себя и свои поступки, обвиняя во всём Виталия и собственную судьбу. Она всё ещё говорила, когда на полуслове её неожиданно перебил сын.

"Мама, а кто мой настоящий отец?"

Миша и раньше пытался узнать, правда ли, что Виталий ему не родной отец… Но такой прямой вопрос он задавал впервые, и Александра в первый момент растерялась. Вопрос сына был в тон её сегодняшним мыслям, но она была совершенно не готова на него отвечать. Да и нужно ли это? Ведь тогда ей придётся объяснять, почему его воспитывает не родной отец, а чужой по крови мужчина. Не может же она признаться Мише, что зачала его при довольно пикантных обстоятельствах, от совершенно незнакомого парня, вследствие собственной непростительной глупости! И, если уж когда-нибудь придётся сказать ему правду, то версия должна быть вполне объяснимой с точки зрения её, Александры, морали.

Придётся что-то придумать… Но вот именно сейчас она не готова ответить на его вопрос.

"К сожалению, ты его знаешь", — она собрала в кулак всю свою невозмутимость.

"Знаю? — сын искренне удивился её ответу. — Кто?!"

"Виталий Иванович Мясников, кто же ещё… — непринуждённо пожав плечами, Александра прикрыла глаза. — Миш, не задавай мне больше этот глупый вопрос, ладно? И разбери, наконец, свою сумку".

Это было в конце августа. А в середине сентября Александра почувствовала уже знакомые симптомы… Вечер четырнадцатого числа прошёл в воспоминаниях… Именно в этот день, шестнадцать лет назад она совершила свою самую главную в жизни ошибку… Впрочем, от этой ошибки у неё родился сын — самый любимый на свете человечек… к тому же, единственный… Но, несмотря на материнскую любовь, Аля испытывала двойственные чувства. С одной стороны — Миша… Но, с другой стороны — вся её жизнь, с неудавшейся любовью, несбывшимися мечтами, неясным, очень туманным будущим. Эта раздвоенность мучила её, вызывая чувства и вины, и досады, и стыда — одновременно. Настроение резко пошло вниз… Жизнь казалась неудавшейся и загубленной. Ужасно захотелось выпить хотя бы глоток вина… Так было всегда перед очередным запоем.