Ян Отченашек - Гражданин Брих. Ромео, Джульетта и тьма

— Посидите у нас, барышня. Я вас тоже немного помню, вы приходили к соседу… Погодите-ка, я вытру стул, Аничка весь его замазала красками. Чем вас угостить? Хотите кофе? И от ужина у нас остались оладьи. Не буду вас упрашивать, но если есть охота…

— Правильно! — вставил Патера, который, подойдя к печке, заглядывал в кастрюли. — Давайте поужинаем вместе. Моя жена отлично готовит, сами увидите. Не заставляйте себя просить!

На такое простое и сердечное приглашение нельзя было ответить отказом. Ирена недолго колебалась и вскоре уже сидела за столом, напротив Патеры, с аппетитом ела оладьи и чувствовала себя прекрасно. Патера и его жена были приятно удивлены тем, что эта красивая женщина в дорогой шубе совсем не чинится. Сидя с ними, Ирена вспомнила низенький домик в Яворжи, вспомнила отца и Вашека. Чем-то его напоминает этот крепкий человек?

Патера весело угощал ее:

— Оладьи, правда, без творога, но чего нет, того нет. Угощайтесь безо всяких, оладьев у нас много. На галерее вы бы простыли, а тут мы услышим через стену, когда придет сосед.

— Я, собственно, зашла только взглянуть на вашего мальчика, — с полным ртом объяснила Ирена. Довольная мамаша развела руками и повела ее к постельке.

— Вот он. Вчера я его слегка перекормила, и он отрыгивал. Но желудок у него здоровый, как у утенка. Весь в отца — тот, кажется, переварит и гвозди.

Младенец показался Ирене розовым, как лепесток яблоневого цвета. Он бессмысленно глядел перед собой, и крохотные кулачки у него были смешно стиснуты, личико иногда передергивалось — видно, еще побаливал животик — и глаза моргали. Но в этом личике уже наметился перелом от первозданной невыразительности к человеческой осмысленности. Ирена глядела на него молча и чуть дыша, бледная и задумчивая. Минуты бежали, казалось, время на цыпочках обходит этот тихий и уютный уголок, этот нежный побег едва пробудившейся жизни… Чье-то прикосновение вывело Ирену из раздумья. Девочка с косичками, шлепая босыми ножками, подошла к постельке и синими глазами уставилась на незнакомую женщину: ты кто такая?

— Чудесный! — шепотом сказала Ирена и выпрямилась. Она оглянулась с непонятной Патерам робостью и стала поспешно прощаться. Она, мол, подождет Бриха в его комнате. Хозяева не удерживали ее, Власта подала ей теплую руку и пригласила зайти еще как-нибудь поглядеть на мальчика. Это было сказано так просто и искренне, что Ирена охотно согласилась.

Когда за ней закрылась дверь, Патера шутливым жестом ухватил Аничку за «крысиные хвостики» и скомандовал: «Ну-ка марш на боковую, ты, любопытная женщина!» Потом вымылся до пояса у рукомойника, и, когда, пыхтя от удовольствия, ожесточенно тер полотенцем волосатую грудь, жена спросила его:

— Что ты скажешь о ней?

Патера удивленно взглянул на жену.

— О ком? О вот этой? — он сунул мускулистые руки в рукава ночной рубашки и пожал плечами в знак того, что не подвержен женскому любопытству. — Красивая. Но что я о ней знаю? Встретил ее тут, на этаже. По-моему, у них раньше была любовь с соседом, а потом они разошлись. Их дело…

— Мне она нравится… А ты заметил?

— Что?

— Вы, мужчины, ничего не видите. У нее на глазах были слезы, когда она уходила.

— Глупости. Тебе показалось. Просто так падал свет. Вам, женщинам, все представляется как в романе. А впрочем, может, я и ничего не понимаю.

— Ну, так не шуми, а то всех разбудишь. Бабушке сегодня нездоровится!

Ирена спала под зажженной настольной лампой, положив голову на пеструю подушку и поджав ноги. Брих осторожно прикрыл дверь, на цыпочках подошел к кушетке и протянул руку, чтобы разбудить ее, но остановился.

Как она сюда попала? Брих совсем забыл, что вышел в закусочную и не запер дверь.

«Зачем она пришла?» Он невольно пожал плечами, снял промокшее пальто, сел на стул и стал смотреть на Ирену. Вот она какая! Ему казалось, что после долгих месяцев разлуки он заново узнает ее. Она тихо дышала, полуоткрыв рот, как ребенок. Круглый абажур бросал тень на бледное лицо в водопаде светлых волос.

Разбудить ее? Брих пошарил по карманам и нахмурился, убедившись, что курить нечего. Этим движением он, видимо, побеспокоил Ирену. Она шевельнулась, тихо вздохнула и зарылась лицом в подушку. На губах ее мелькнула трогательная, совсем детская улыбка, но глаза не раскрылись.

Брих подпер голову руками и оставался недвижим.

Не думать, закрыть глаза, заткнуть уши!

Но не избавишься от этих мыслей!