Валерий Бочков - Медовый рай

На Белку положил глаз механик, худой и черный, как жук, парень с гавайской татуировкой на руках. Он молча приносил ей холодный лимонад и подмигивал карим глазом.

– Моргай-моргай, милый! – презрительно шипела ему в спину Сюзи. – Ты не вздумай с ним. Чеканутый во весь рост пацан! Поехала с ним в пустыню, там, за Хорсио миль восемь, так он вместо того чтоб… – Сюзи сделала неприличный жест. – Он вместо этого под камнями искал гремучек, обливал бензином и поджигал.

– Змей? – Белка сморщилась и поставила бутылку лимонада на землю.

– Ну! Гремучих змей, мать твою! Представляешь?

Раз в неделю, ближе к вечеру, к конторе подъезжал здоровенный джип с черными стеклами, из него появлялся брюнет, неспешный, с туго зачесанными назад волосами. Он закуривал тонкую сигару, по-хозяйски оглядывал крутящееся, звенящее, визжащее карусельное хозяйство и, не снимая темных очков, входил в контору.

В ту пятницу он, как обычно, появился около восьми.

– Саламанка! – сообщила Сюзи на ухо Белке.

– Хозяин?

– Ты про картель слыхала, про «Лос-Ластрохос»? – зловещим шепотом спросила напарница.

– Это кокаином который торгует? Ну так это в Колумбии же? Или в Мексике?

– Ага, в Мексике… – Сюзи презрительно поглядела на Белку. – Все эти убийства – вон, вчера еще одного нашли за кладбищем, – ты что ж, думаешь, случайно? Они старых дилеров мочат, скоро весь город под себя подгребут.

– Откуда ты все это… – Белка недоверчиво прищурилась.

– У меня один… в общем, пацан, он в полиции работает. Не легавый, он там в ай-ти, компы им чинит, и все такое. Так он говорит, что полиция всего штата на ушах стоит, и все такое.

– Ну так что же они его не арестуют? Этого… как его?

– Саламанку, – подсказала Сюзи. – Так он легавым отстегивает. Коррупция! Картель всех, кого надо, подмазал. Всех! Чуть ли не до Вашингтона.

– Джорджа Вашингтона? Так ведь он умер. – Белка не была уверена, что Сюзи располагает этой информацией.

– Дура! Города Вашингтона, столицы США. Ну там, где все эти козлы сидят в Капитолии и Белом доме.

– Даю слово защите. – Судья Эйб Посторус посмотрел на часы. – Пятнадцать минут.

Адвокат вылез из-за стола, нечаянно спихнул бумаги на пол, нагнулся, подобрал. Начал говорить, сбивчиво и тихо, повернувшись спиной к залу. Белка, сидевшая в трех шагах, половины не могла разобрать.

– Громче! – кто-то попросил из зала.

– Тихо! – Судья стукнул деревянным молотком. – А вы – погромче.

Адвокат послушно закивал, вытер розовое лицо платком. Белке стало жаль его – неразумного пупса, гуттаперчевого голыша, глупого и неуклюжего, с короткими, беспомощными руками. Господи, воля Твоя, ну зачем же он выбрал эту профессию? Сидел бы себе в какой-нибудь норе, перекладывал бы бумажки из правой стопки в левую или проверял себе билеты при входе в киношку; или вот еще замечательное место – мойка машин, – да мало ли подходящих профессий для гуттаперчевых пупсов?

Адвокат бубнил, потел. Вздыхая, вытирал лицо платком и снова бубнил. Судья сидел, смиренно сложив ладони и прикрыв глаза – то ли дремал, то ли слушал. Из зала волнами долетал тихий шум: скрип стульев, шепоток, кто-то настырно шелестел фантиками.

Белка тоже закрыла глаза, ее начало знобить. Ей показалось, что в зале становится все холоднее и холоднее.

А ведь они даже на смерть по-человечески отправить не могут! Эх вы, люди! Белка неожиданно поняла, что сама отделила себя от всех остальных. Не только от сонного судьи, прокурора-ястреба, этого недотепы адвоката, но и от зевак в зале, прохожих на улице, от всего остального человечества. От их радостей и невзгод, мелких интересов и тщеславных устремлений – денег, успеха, славы. У нее внутри – там, где душа, было пусто, там не осталось ничего – ни страха умереть, ни желания жить. Пустота, скучная черная дыра.

Белка тихо застонала – Господи, ну скорей, скорей бы уж!

Адвокат запнулся, обернулся с кроличьим лицом. Потеряв нить речи, подошел к столу, начал перебирать бумаги. Белка видела его пухлые розовые пальцы с круглыми детскими ногтями. Манжеты рубахи были несвежими, мокрыми от пота. У Белки вдруг возникло непреодолимое желание потрогать его руку – такой она была сдобной и розовой, наверняка теплой и влажной. Белка медленно подалась вперед и вдруг вцепилась в его кисть. Рука оказалась почти горячей.

Адвокат, взвизгнув по-бабьи, отпрыгнул, пряча руку за спину.

Белка одним широким жестом смахнула все бумаги со стола, листы весело вспорхнули, разлетелись по полу. Белка выпрямилась, повернулась в застывший зал.