Ахмад Дехкан - Путешествие на высоту 270

– Клянусь Аллахом, – продолжает свою речь водитель «Тойоты», – если собьют вертолет, я их уши порежу и на ладонь их положу!

Он ножом отмеряет ноготь своего большого пальца – лезвие ножа, сверкнув на солнце, слепит мне глаза.

– Масуд идет, – говорит Абдулла.

Я замечаю при этом напряженный и тревожный взгляд, которым Абдулла меряет всю протяженность насыпи. Словно он беспокоится за всех нас. Масуд ныряет в окоп, и почти одновременно пули ударяют в насыпь и в мешки с песком. Масуд втискивается между мною и Расулом, и я говорю ему со смехом:

– Ну, брат… Если и они нас не убьют, так ты убьешь, падая так нам на головы! Скажи, Расул?

Но Расул на мои слова вовсе не реагирует. Шутка моя не оценена. Масуд тоже угрюмо молчит, а земляная пыль, которой целиком покрыто его лицо, делает его вид вовсе несчастным.

– Случилось что? – спрашиваю я.

Масуд встречается взглядом с Расулом. И с трудом проглатывает слюну так, будто и слова какие-то удерживает в себе.

– Что случилось? – опять спрашиваю я.

Он отвечает тоном намеренно мягким, словно желая уменьшить для нас удар:

– В Мехди попало…

Я на миг замер, вглядываюсь в его глаза, быстро спрашиваю:

– Как попало?

Масуд прислонился затылком к мешку с песком и смотрит вверх, словно беседует с небом.

– Танковый снаряд взорвался рядом с окопом. Осколком в голову.

Новость словно ошпарила меня. Расул смотрит на меня, и я не могу ничего прочесть в его взгляде. С утра его взгляд стал таким бессмысленным. Я встряхиваюсь и собираюсь вылезти из окопа, но Масуд хватает меня за руку и угрожающе спрашивает:

– Куда это?

– Сейчас вернусь! – отвечаю я, вырываю руку и выпрыгиваю наверх, бегу и слышу вслед его крик:

– Сейчас не ходи туда – обстрел, позже сходишь!

Я бегу вплотную к насыпи. Возле ног впиваются в землю пули – я не обращаю внимания. Состояние мое таково, что всё уже мне стало безразлично. Вот окоп Хейдара и Асгара. Я падаю ничком и подползаю к ним. Толстое лицо Хейдара при виде меня озаряется улыбкой. Он расселся в окопе, и его телеса растеклись и заполнили почти весь объем окопа без остатка, включая углы. Асгар при этом прижат к стенке.

– В каком окопе Мехди? – спрашиваю я.

Улыбка исчезает с мясистых губ Хейдара, и он говорит мне холодно:

– Зачем ты вылез вообще, вернись в свой окоп!

Но Асгар указывает мне на следующую ячейку, и я ползу к ней. На месте ее бруствера зияет большая воронка, и у меня не хватает воли поднять голову и заглянуть туда. Я помню Мехди таким, каким он был: прямые волосы и рыжеватая борода, волоски которой блестели на солнце. Поднимаю голову и заглядываю: Мехди сидит, привалясь к стене. Голова упала на плечо, и во лбу с правой стороны дыра. Тянется ручеек крови, стекшей за воротник. Я переваливаюсь в окоп и вижу, что его рот весь в пене. Пена белая, но от примеси земли побурела. Пены много, и она пузырится – неужели он жив? Жив?!

Я прикладываю ладонь к его рту, и он вздыхает. Очищаю его рот от пены. Зрачки его как будто остановились на мне, и я зову его:

– Мехди… Мехди!

И отшатываюсь, потому что его зрачки опустились вниз. Он теряет сознание или просто в коме. Я кричу:

– Асгар! Асгар!

Асгар высовывается из своего окопа, и я кричу ему отчаянно:

– Асгар, Мехди ведь жив!

Но Асгар только молча смотрит на меня. Да, Мехди жив и дышит, но в пробоине в его лбу виден мозг. Асгар наклоняет голову в мою сторону так, что практически лежит щекой на мешке с песком, и говорит:

– Бесполезно, ничего не сделать.

Опять вокруг рта Мехди набралось пены. Я беру его голову двумя руками так, чтобы он смотрел на меня. И он смотрит на меня, и я впиваюсь взглядом в его зрачки. И состояние его кажется мне странным: он словно глядит на меня очень издалека, с расстояния во многие километры. Я аккуратно прислоняю его голову к стене и вытираю окровавленную руку о собственные брюки. Вылезаю из окопа и вижу, как на кровь Мехди сел слепень.

Слева и сзади, под прикрытием той насыпи, что осталась у нас в тылу, выдвинулся наш батальон и открыл огонь по танкам. Пытаются не дать их танкам окончательно нас отрезать. Мы видим, как там, на насыпи, появляются черные точки и от них летят в сторону танков ракеты. Вся насыпь в дыму, но мы видим красные огненные стрелы ракет. Танки, однако, открывают ответный огонь по насыпи, и она совсем пропадает в дыму и огне. Танковый огонь столь плотен, что ракетные выстрелы почти прекращаются. По каждой новой черной точке, появляющейся на насыпи, танки работают в десяток стволов, однако все наши надежды – на это подкрепление. Я высунулся из ячейки и, положив подбородок на мешки с песком, смотрю туда во все глаза. Если эта отчаянная атака захлебнется, то и по нам можно будет читать отходную.