Ахмад Дехкан - Путешествие на высоту 270

– На кладбище?

Не знаю, почему мы должны спать именно здесь, среди мертвецов. Мне страшновато. Мехди командует:

– Первый взвод – встать!

Следом за ним такую же команду отдают командиры двух других взводов. Мы поднимаемся и маршируем немного вперед. Мехди отделяет наш взвод от других и указывает нам место на кладбище. Крутится и посвистывает холодный ветер. Рядом со мной – Расул и Абдулла. Я ложусь, прижавшись к могильному холмику, чтобы ветер меньше доставал меня. Расул – по другую сторону могилы, но он приподнимается над холмиком и зовет меня:

– Насер! Насер-ага! Там, под землей – мертвые?

– Ну да, а что? – обеими руками я тру уши, чтобы согреть их.

– Но зачем… Почему их тут похоронили?

– Эти места были в руках врага, было их наступление, и они тут устроили кладбище для своих.

Слышны шаги и окрик:

– Зачем вместе собрались? Разделиться!

Это Мехди – он распоряжается уверенно. Расул сползает с могильного холмика и свертывается в клубок на той стороне. Но вскоре я слышу оттуда перешептывание, а затем новое замечание:

– Не разговаривать никому! Тихо!

Я кладу голову на могилу: это жесткая подушка. Обнимаю сам себя за плечи…

– Ага-Абдулла, мы тут до утра будем?

– Да, парень. Спи давай.

– Но ведь…

– Не шуметь! Кто там разговаривает?

– Но правда, правда, там, под землей – мертвые?

– Тс-с-с!

Я слышу, как кто-то ползет. Это Расул. Опять он выглядывает из-за могилы. Но я игнорирую его. Ветер посвистывает и как бы протяжно стонет.

– Страшно!

Нас разделяет лишь земля; кладбищенская земля… Всё стихло. Тысячи тысяч звезд помаргивают на небе, словно осуждают нас и смеются над нами. И я бормочу, обращаясь к этим звездам: «Сами вы сумасшедшие!»

Слышны чьи-то шаги.

– Кто идет? Ты куда?

– Я в туалет!

– Иди, только не очень далеко.

Шаги удаляются. Вдали начинают лаять собаки. Расул поднимает голову и спрашивает:

– Это волки?

– Собаки, – отвечаю ему. – Наверное, местных, тех, что недалеко отсюда живут.

– Тс-с-с! Кто там разговаривает?

Собаки с лаем приближаются. Тот, кто ходил в туалет, возвращается бегом. По его топоту ясно, что он напуган. Потом слышен звук падения на землю и стон.

– А!.. Ах!

Абдулла сбоку произносит:

– Грохнулся, бедолага!

Какие-то тени движутся в его сторону.

– Ах!..А!..

Что-то опять падает, и слышен визг, похожий на зов о помощи.

– Помогите! Помо… Умоляю…

Парень, видно, здорово напугался. По его крикам о помощи я могу представить себе выражение его лица. К нему подбегают, поднимают его и несут. А Расул дышит так громко и сильно, что до меня с той стороны могилы доносится звук его дыхания.

Голоса затихают. Никаких движущихся теней больше не видно, кроме одной: вероятно, это кто-то из командиров. Но лай собак становится громче. Похоже, две своры грызутся. Иногда вдобавок к лаю слышен громкий и протяжный визг. Мне холодно, и я свертываюсь в калачик, обхватив колени.

Я стараюсь поудобнее прислонить голову к могиле и заставляю себя заснуть хоть ненадолго. Слышится возня Расула. Я прижимаю голову к камням, обхватив себя за ноги, и постепенно согреваюсь от собственного дыхания. Чувствую, что засыпаю. И визг собак постепенно отдаляется.

Что-то шуршит у меня над головой. Я поднимаю голову: Расул зовет меня. Я отклоняю голову назад, чтобы видеть его. Он ползет ко мне через могилу, причем я ясно слышу стук его зубов. А из горла его выходит нечленораздельный звук.

– Что? Что ты, Расул? – спрашиваю я.

Опираясь на могилу, он едва выговаривает:

– Стра-стра-страшно…

Что-то словно вцепилось ему в горло и не дает говорить. Я резко сажусь – хочу обнять его за плечи, как вдруг он падает куда-то вниз. Могила обвалилась, и Расул с криком упал в нее. Был – и не стало! Передо мной вдруг разверзлась яма, за край которой я хватаюсь рукой и заглядываю туда, вниз. И ничего не вижу, кроме двух светящихся точек, похожих на глаза испуганного кота, сверкающие в темное.

– А-а-а…

– Расул! Расул…

Абдулла приподнимается со своего места:

– Что случилось?

– Расул упал туда… Туда, в могилу.

Кто-то к нам подбегает с фонариком.

– Что происходит?

– Человек упал туда.

Он светит фонариком в яму. Лицо Расула оживает. Но оно такое бледное, словно покрыто известкой. Будто лицо мертвеца. Рот его полуоткрыт, а глаза невероятно выпучены. Руками он закрывает лицо, а рядом с его головой виден череп покойника.

– Давай руку! – говорю я, но он только смотрит без всякой реакции.