Тимоте де Фомбель - Между небом и землей

И он указал на три или четыре тени: сыщики, сидевшие на скамье у ресторана, готовились броситься в погоню при первом же его движении. Здесь они были так же «незаметны», как утки в чайном салоне.

— Этими займусь я, — сказала Этель.

— И я тоже, — подхватила Иоганна.

Эккенер скептически взглянул на обеих.

— Садись в свою машину, — скомандовала Иоганна. — Фройляйн, вы меня проводите?

— С удовольствием.

Иоганна взяла девушку под руку.

Эккенер никак не мог понять, что они замышляют. Но он хорошо знал характер и той и другой. И решил полностью довериться им.

Они сделали вид, будто выходят из ресторана все вместе, попрощались с метрдотелем. Эккенер попросил официанта прислать ему счет завтра.

Во дворе еще стояло несколько машин. Эккенер сел в свою, а его жена втиснулась рядом с Этель в ее маленький «рэйлтон», припаркованный у стены. Они обменялись парой слов. Две другие машины уже взревели, готовые начать преследование.

— Проезжайте первым! — крикнула Этель Эккенеру, стараясь перекричать шум моторов.

Командир в своем черном кабриолете махнул женщинам в знак того, что понял.

Чтобы покинуть двор, нужно было проехать между двумя огромными грядами цветущих рододендронов, но дорожка была настолько узкой, что по ней могла пройти только одна машина.

Эккенер выехал первым. За ним последовали Этель с Иоганной.

— Погодите…

И фрау Эккенер попросила Этель затормозить в самой середине тесного проезда.

— Нет, вы только взгляните на это чудо!

Она вышла из машины и сорвала один из крупных лиловых цветков в живой изгороди. Этель заглушила мотор и присоединилась к ней. Они завели беседу о садоводстве, об удобрениях, о прививках. Позади яростно гудели застрявшие автомобили.

— Какая красота! — восторгалась Этель, нежно поглаживая цветочные лепестки, как будто в жизни не видала ничего подобного.

Огни машины доктора Эккенера были уже еле видны вдали.

За спиной у дам бешено хлопали дверцы автомобилей.

— Вы знаете, что рододендрон прекрасно размножается отводками? — спросила Иоганна.

— Не может быть! — воскликнула Этель с таким изумлением, словно ей объявили о том, что солнце погасло навсегда.

— Уверяю вас!

И тут между ними протиснулся какой-то человек.

— А как у вас с алтеей? — взволнованно спросила Этель.

— Ох уж эта алтея, и не говорите! Этой весной самые лучшие из них, и те зачахли…

— Вы уберете с дороги свою машину или нет? — кипя от злости, спросил мужчина.

— Вы не представляете, как я переживаю за мои алтеи, — продолжала Иоганна.

— Освободите проезд!

— Я даже обкладываю их у подножия навозом, чтобы они скорее…

Она говорила о цветах. Мужчина все же невольно взглянул вниз, под ноги.

— Пропустите нас! — взревел другой водитель, подбежав к ним.

— Простите?

Обе женщины как будто только теперь обнаружили рядом этих людей.

— А вы разве торопитесь? — жеманно спросила Этель.

Она сделала вид, будто размышляет, потом ткнула пальцем в одного из мужчин.

— Это странно: насколько я успела заметить, вы целый вечер прохлаждались на озере.

Она говорила по-немецки со своим певучим акцентом.

— Уберите свою машину, — ответил тот, — или я сейчас от нее мокрое место оставлю!

— Ах, как это было трогательно — ваша романтическая прогулка с любимыми друзьями, в лодке, при свете луны! Мне даже захотелось осыпать вас лепестками роз.

— Идемте, фройляйн, — сказала Иоганна Эккенер, уводя Этель за руку к машине. — Этот господин прав, мы загородили им проезд.

Этель послушно шла за ней.

Они выполнили свою миссию.

Это были приятные минуты, но — хорошенького понемножку.

Хуго Эккенер поставил машину на обочине, рядом с озером, в почти полной темноте. На пляже не осталось ни души. Рядом с кабиной он никого не обнаружил. Эта кабина представляла собой белую будку, какие стоят вдоль всего атлантического побережья, — на низких сваях, с маленькой лесенкой, ведущей внутрь. Он постоял несколько минут на ступеньках. Закурил сигару. Над озером поднялся легкий бриз.

Наконец Эккенер подошел к тихо плещущей воде. И остановился.

Ему что-то почудилось там, в темноте.

Он снял пиджак, брюки, рубашку и, оставшись только в длинных белых трусах, вошел в озеро.

Перед ним, по плечи в воде, стоял человек.

— Ты один? — спросил Эккенер.

Он по-прежнему попыхивал сигарой.

— Нет, — ответил человек, — со мной еще кое-кто, невидимый.

Эккенер сразу узнал Эскироля, знаменитого парижского врача.