Зои Хеллер - Правдолюбцы

— Смеешься? — с искренним удивлением отреагировал Рафаэль. — Большая разница, очень даже большая. Если она останется, то, возможно, не забеременеет в тринадцать лет и не подсядет на наркотики и, чем черт не шутит, станет получше учиться…

— Да, да, — нетерпеливо перебила Роза, — знаю. Все это я знаю. Но ведь многого она не добьется… То есть в ее жизни уже столько всего наворочено, и мы с этим ничего поделать не можем.

— С чем — с этим? С ее бешеной мамашей?

— Нет, не только. Хотя и с ней тоже. Но в целом…

— Твоя мысль мне ясна. Да, нет предела совершенству. Но стоит ли задавать себе высокую планку? По-моему, разумнее фокусироваться на том, что делаешь в данный момент, на маленьких достижениях, которые происходят с твоей подачи. Иначе можно и умом тронуться.

— Наверное, ты прав. Но эти маленькие достижения, уж очень они маленькие.

— К чему ты клонишь, Ро? — В голосе Рафаэля послышалось раздражение. — Ведь это всего лишь развивающая программа…

— Вот именно, всего лишь. Может, мы удержим их от наркотиков на некоторое время и убережем от ранней беременности, но их идиотские родители и идиотские школы никуда не денутся, и в конце концов они устроятся на идиотскую работу, если вообще найдут работу. Их… — она широко взмахнула руками, — их классовую судьбу нам не изменить.

Рафаэль замер как вкопанный, задрав голову и открыв рот.

— Классовую судьбу? — рассмеялся он. — Классовую судьбу? Роза, да ты совсем расклеилась! Иди сюда, я тебя пожалею.

Роза обиженно отстранилась. Но Рафаэль притянул ее к себе и крепко обнял.

— Сумасшедшая, — пробормотал он.

Роза вдыхала влажное тепло его рубашки поло, запах крахмального спрея и свежего пота.

— Ты слишком серьезно ко всему относишься, Ро. — Рафаэль погладил ее по волосам. — А это не к добру, помяни мое слово.

На работе, в своем офисе-кабинке, Карла изучала толстый буклет агентства по усыновлению «Любимая кроха». На обложке буклета, скрепленного спиралью, был изображен спеленатый младенец, а под ним слоган: « Любимая кроха приносит мир и радость в нью-йоркские семьи вот уже четырнадцать лет».

Двумя днями ранее Карла и Майк побывали в агентстве с ознакомительным визитом. Им показали короткий фильм «Усыновление: путь к любви», после чего отвели к консультанту для предварительного собеседования. В проколотых ушах консультанта, которую звали Мишель, поблескивали жемчужинки, шарфик на шее она повязала так, как это принято у стюардесс. Для начала она перечислила основные этапы процесса, обещавшего, по ее словам, быть «длительным, а иногда и непростым». Затем попросила супругов рассказать о причинах, побудивших их взять ребенка. Карла, отлично сознавая иронию ситуации — социального работника «потрошит» другой социальный работник — и понимая, что ее ждет, держалась уверенно.

— Собственно, дело во мне, — с улыбкой призналась она. — Я не могу иметь детей.

— Та-ак, — отозвалась Мишель.

— И нам очень нравится идея предоставить ребенку теплый дом, — добавил Майк.

— Прекрасно. Детей, нуждающихся в любви и заботе, действительно очень много. Но прежде всего, я хотела бы услышать о том, как вы представляете себе усыновление. Пусть каждый из вас уточнит, что именно он надеется извлечь лично для себя из опыта воспитания ребенка. Карла?

Карла откашлялась:

— Ну… — И осеклась.

Они с Майком так долго и безуспешно «пытались», что конечная цель превратилась в довольно абстрактное понятие. Бездетная Карла никогда не бросала жадные взгляды на коляски в парке и не замирала со слезами умиления над конвертами для новорожденных в детских универмагах. Плодовитые родственницы Майка с неизменным, чуть приторным сочувствием предлагали ей «подержать» их младенцев, но Карла редко откликалась на эти предложения. По правде говоря, маленькие дети — настоящие, постоянно срыгивающие, пачкающие пеленки — слегка ее пугали.

Майк пихнул ее ногой под столом. С нарастающим чувством обреченности Карла посмотрела на мужа, потом на консультанта. Она не могла вспомнить ни единой причины, объясняющей, почему она хочет стать матерью.

— Простите, — сказала Карла, — я должна собраться с мыслями.

— Не волнуйтесь, — успокоила Мишель. — Вопрос очень важный, и ответ на него бывает нелегко облечь в слова. Не торопитесь.

В ее шелестящем говорке, местами переходящем в шепоток, Карле почудилось что-то обидное, и она ощутила комок в горле. Снова наступила долгая пауза.