Исабель Альенде - Инес души моей

Вальдивия выслушал все, что смогла рассказать Сесилия, посоветовался с капитанами и решил взять инициативу в свои руки. Оставив большую часть солдат защищать Сантьяго, он вместе с Альдерете, Кирогой и отрядом из лучших солдат выступил, чтобы сразиться с Мичималонко на его территории. Пукара представляла собой сооружение из глины, камня и дерева и была окружена частоколом из стволов деревьев. Крепость выглядела так, будто была построена на скорую руку, в качестве временного укрытия. Кроме того, она находилась в уязвимом и плохо защищенном месте, так что испанские солдаты без особых сложностей смогли подойти ночью и поджечь ее. Они поджидали снаружи, когда индейцы, задыхаясь от дыма, начнут выбегать, и убили внушительное их количество. Индейцы быстро были разгромлены, и наши взяли в плен несколько касиков, в том числе Мичималонко. Их привели в город пешком, привязанными к седлам капитанов, которые тащили пленников за своими конями. Вожди были потрепаны и оскорблены, но сохраняли высокомерие. Они бежали рядом с конями без тени страха или усталости. Это были невысокие, хорошо сложенные люди с мускулистыми, но изящными ногами и руками, крепкими спинами и широкой грудью. Их длинные черные волосы были сплетены в косы и перевязаны цветными лентами, лица раскрашены желтой и синей краской. Я знала, что Мичималонко больше семидесяти лет, но в это трудно было поверить, потому что у него все зубы были на месте, а тело крепкое, как у юноши. Мапуче, если не умирают от несчастных случаев или на войне, могут прожить, сохраняя прекрасную форму, больше ста лет. Они очень сильны, храбры и смелы, способны переносить страшные холода, голод и жару. Губернатор приказал заковать пленников в кандалы и поместить в хижину, назначенную под тюрьму; капитаны намеревались пытать их, чтобы выяснить, нет ли все-таки в этой области золота, на случай если Витакура соврал.

— Сесилия говорит, что мапуче пытать бесполезно, вы не заставите их говорить. Инки пытались делать это множество раз, но под пыткой не раскалываются даже их женщины и дети, — сказала я Педро тем вечером, пока он снимал с себя доспехи и одежду, перепачканную в засохшей крови.

— Значит, токи будут просто заложниками.

— Говорят, Мичималонко очень горд.

— Теперь, когда он в цепях, его гордость недорого стоит, — отозвался Педро.

— Если его нельзя заставить говорить силой, может, он заговорит из тщеславия. Ты же знаешь, как ведут себя некоторые мужчины… — подсказала я.

На следующий день Педро решил допросить вождя Мичималонко таким необычным способом, что никто из его капитанов не мог понять, чего он добивается. Прежде всего он приказал, чтобы с вождя сняли путы и отвели в отдельное помещение, подальше от других пленников, где три самые красивые индианки из моих служанок его помыли и одели в чистую и красивую одежду, подали столько еды и мудая, сколько он смог съесть и выпить. Вальдивия приставил к нему почетный караул и принял в украшенной флагами зале городского совета, окруженный своими капитанами в начищенных до блеска доспехах и с плюмажами самых изысканных цветов. Я тоже присутствовала там и была одета в бархатное платье аметистового цвета, единственное, которое у меня было, — все остальные я выбросила по дороге, где-то далеко на севере. Мичималонко окинул меня оценивающим взглядом; не знаю, узнал ли он во мне ту воительницу, которая однажды встретила его со шпагой в руках. В зале поставили два одинаковых стула: один — для Вальдивии, а другой — для токи. У нас был толмач, но мы уже знали, что мапудунгу непереводим, потому что это поэтический язык, который создается в процессе говорения; слова меняются, влияют друг на друга, соединяются, распадаются — это чистое движение, именно поэтому писать на этом языке невозможно. Если стараться переводить с этого языка слово в слово, то не понятно ровным счетом ничего. В лучшем случае толмач мог передать общий смысл произнесенной речи. Торжественно и с глубоким почтением на лице Вальдивия выразил свое восхищение храбростью Мичималонко и его воинов. Токи ответил такой же изящной вежливостью, и так, осторожно переступая от лести к лести, Вальдивия повел касика по дороге переговоров, в то время как капитаны взирали на эту сцену в крайнем изумлении.

Старик-индеец был горд тем, что ему выпала возможность встретиться лицом к лицу с таким могущественным врагом, с одним из бородачей, которые сумели отнять власть у самого Великого Инки. Скоро он начал хвалиться своей властью, своими предками и традициями, многочисленностью войска и количеством жен, которых у него было больше двадцати, но в его жилище было место еще для нескольких, даже для парочки испанских чиньур [19] Чиньура — искаженное «сеньора». Этим словом мапуче стали обозначать обеспеченных женщин, не принадлежащих к племени, в первую очередь — испанок. . Вальдивия рассказал, что Атауальпа в качестве выкупа за себя дал целую комнату золота; а чем важнее пленник, тем больше за него должен быть выкуп, добавил он. Мичималонко задумался на некоторое время, размышляя, наверное, о том, почему уинкам так нравится этот металл, который им, мапуче, никогда не приносил ничего, кроме проблем. Много лет мапуче платили золотом дань Инке, а теперь этому металлу нашлось новое достойное применение: им предстояло заплатить за собственное освобождение. Если Атауальпа наполнил золотом комнату до потолка, то и он не мог дать меньше. Обдумав все это, Мичималонко поднялся на ноги, возвысившись, как башня, ударил себя кулаком в грудь и твердым голосом объявил, что в обмен на свою свободу намерен отдать уинкам единственное месторождение золота в этой области — прииск под названием Марга-Марга — и полторы тысячи человек для работы там.