Эмма Донохью - Комната

Бабушка в изумлении смотрит на меня. Я кладу зуб под язык и сжимаю зубы.

— Знаешь что, давай-ка я положу надувной матрас рядом с нашей кроватью, всего на одну ночь, пока ты не привыкнешь.

Я тащу за собой сумку с Дорой. В следующей комнате спят бабушка и отчим. Надувной матрас тоже похож на огромную сумку; шланг насоса все время выскакивает из отверстия, и бабушке приходится звать на помощь отчима. Наконец матрас надут — он похож на шарик, только имеет прямоугольную форму. Бабушка стелет мне постель. Кто это промывал желудок Ма? Откуда они взяли насос? А вдруг ее разорвет на куски?

— Я спрашиваю, где твоя зубная щетка, Джек?

Я нахожу ее в рюкзаке, в котором лежат все мои вещи. Бабушка говорит мне, чтобы я надел свою пж, что означает «пижама». Она показывает на матрас и говорит:

— Запрыгивай. — Люди всегда говорят «прыгай» или «запрыгивай», когда хотят сказать что-нибудь смешное. Бабушка наклоняет ко мне свое лицо, намереваясь поцеловать, но я прячу голову под одеяло. — Прости, — говорит она. — Рассказать тебе сказку?

— Нет.

— Ты слишком устал, чтобы слушать сказку? Ну хорошо. Спокойной ночи.

Комната погружается во тьму. Я сажусь.

— А как же клопы?

— Простыни чистые, и никаких клопов в них нет.

Я не вижу ее, но узнаю по голосу.

— Нет, хочу про клопа.

— Джек, я просто падаю от усталости…

— Скажи, чтобы клоп не кусался.

— А, — говорит бабушка. — Ночь, скорее засыпай… Да, я всегда читала этот стишок, когда твоя Ма была…

— Прочитай его целиком.

— Ночь, скорее засыпай, клоп, малютку не кусай.

В комнату просачивается свет — это открывается дверь.

— Куда ты идешь? — Я вижу черный контур бабушкиной фигуры в дверях.

— Спущусь вниз, — отвечает она.

Я скатываюсь с матраса, он трясется.

— Я тоже.

— Нет, я иду смотреть свои передачи, они не для детей.

— Но ты сказала, что вы с дедушкой ляжете в кровать, а я буду спать рядом, на надувном матрасе.

— Мы еще не устали и ляжем попозже.

— Но ты же говорила, что очень устала.

— Я устала от… — Бабушка почти кричит. — Я еще не хочу спать, я хочу посмотреть телевизор и какое-то время ни о чем не думать.

— Ты можешь не думать здесь.

— Давай-ка ложись и закрывай глаза.

— Я не могу спать один.

— Эх ты, бедное создание, — говорит бабушка.

Почему это я бедное создание?

Она наклоняется над матрасом и касается моего лица. Я отстраняюсь.

— Я просто хочу закрыть тебе глаза.

— Ты будешь спать в постели. А я — на надувном матрасе.

Я слышу, как она переводит дыхание.

— Ну хорошо. Я прилягу к тебе на минуточку…

Я вижу ее тень на одеяле. Что-то со стуком падает на пол — это ее туфля.

— Хочешь, спою тебе колыбельную? — шепчет бабушка.

— А?

— Песню на ночь.

Ма пела мне песни, но ее больше не будет. Она разбила себе голову об стол в комнате номер семь. Она приняла плохие таблетки, я думаю, она так устала от игры и так торопилась вернуться на небеса, что не стала ждать меня. Почему она не дождалась меня?

— Ты плачешь?

Я не отвечаю.

— Милый ты мой. Впрочем, лучше выплакать горе, чем держать его в себе.

Мне хочется пососать, мне безумно хочется пососать мамину грудь, я не могу без этого уснуть. Я сосу мамин зуб, это кусочек ее, ее клетки, коричневые, гнилые и прочные. Не знаю, зуб причинял ли ей боль, или, наоборот, она ему, но теперь они уже не могут причинить друг другу боль. А почему лучше выплакать горе, чем держать его в себе? Ма говорила, что мы будем свободны, но я совсем не чувствую себя свободным.

Бабушка тихо поет, я знаю эту песню, но она звучит совсем не так.

— Автобус колесами крутит…

— Нет, спасибо, — говорю я, и она замолкает.

Мы с Ма в море. Я запутался в ее волосах, я весь обвязан узлами и тону…

Это просто дурной сон. Так сказала бы Ма, если бы была здесь, но ее здесь нет. Я лежу и считаю — пять пальцев на ногах, пять пальцев на руках, пять пальцев на ногах — и по очереди шевелю каждым пальчиком. Я зову Ма про себя: «Ма! Ма! Ма!» — но не слышу ответа.

Когда начинает светать, я натягиваю одеяло на голову, чтобы продлить темноту. Я думаю, что так, наверное, чувствуешь себя, когда покидаешь мир. Вокруг меня ходят и шепчут:

— Джек? — Это бабушка около моего уха, но я переворачиваюсь на другой бок. — Как у тебя дела?

Я вспоминаю о манерах.

— Сегодня не на все сто процентов, спасибо. — Я говорю неразборчиво, потому что в мой язык вонзился зуб.

Когда она уходит, я сажусь и начинаю считать свои вещи, лежащие в сумке с Дорой: одежда, ботинки, кленовый ключик, поезд, дощечка для рисования, погремушка, сверкающее сердце, крокодил, камень, обезьянки, машинка и шесть книг. Шестая — это «Дилан-землекоп» из магазина.