Морли Каллаган - Любимая и потерянная

Эти люди считали вполне вероятным, что ее квартирантка уехала. Так, значит, был какой-то разговор о том, что Пегги покидает Монреаль. Как же так, ведь на прошлой неделе Пегги взяла у нее десять долларов взаймы. Миссис Агню и на шляпку-то решилась потратиться, рассчитывая, что Пегги вернет ей долг, когда придет сегодня вечером с работы. Обзавестись обновкой миссис Агню хотелось потому, что в городе гостил ее приятель из Сент-Агаты, неутомимый лысый человечек с ослепительной ухмылкой. Миссис Агню не верилось, что ее жиличка может улизнуть, не заплатив ей долг. Пегги славная девушка. На нее это не похоже. С другой стороны, — эти негры, ее друзья, наверное, должны быть в курсе дела. Во всяком случае, ей сразу же необходимо выяснить, получит ли она сегодня свои десять долларов, а иначе и шляпу нельзя покупать.

Узнать, уехала ли девушка, нетрудно. Стоит спуститься вниз, сразу поймешь, взяла ли Пегги свои вещи. Не уедет же она в одном комбинезоне, бросив тут свои платья и прочее. Миссис Агню направилась в конец прихожей к черной лестнице и, спустившись, постучалась к жиличке.

— Пегги, Пегги! — крикнула она, чтобы обезопасить себя на тот случай, если Пегги заболела и осталась дома, Но, как она и ожидала, ответа не было, и миссис Агню открыла дверь.

Яркий утренний свет, поток которого затопил переднюю часть дома, сюда еще не добрался. По крайней мере, занавеси на окне были задернуты, лампочка включена.

— Ах вот вы где, Пегги, — сказала миссис Агню, увидев свисающую с кровати босую ногу. — Вы что, спите, голубушка? Вас тут спрашивали какие-то двое. А мне и невдомек, что вы сегодня не пошли на фабрику. Проснитесь же, голубка.

Сделав несколько шагов к кровати, миссис Агню вдруг вскинула руки, раскрыла рот… и — ни звука: у нее перехватило дыхание. Она не могла крикнуть, не могла бежать. Девушка голая лежала на кровати. Разорванная белая блузка валялась на полу. Там же лежала и черная юбка, из-под которой торчал листок — наверное, упавший раньше — с изображением работницы в комбинезоне. Глаза Пегги были широко открыты, их жуткий взгляд устремлен в потолок; рот ее судорожно раскрыт. Возле горла виднелись продолговатые синеватые пятна, на левой груди темнел страшный кровоподтек. Ее голова запрокинулась, руки вытянулись по бокам, ладонями вверх. Она казалась маленькой, округлой, белой. Только в волосах еще осталась жизнь: падавший с потолка свет золотил белокурые пряди.

У миссис Агню так сильно сжало горло, что глаза у нее выпучились так же страшно, как у Пегги, потом судорога отпустила ее. С криком: «Убили, убили, спасите!» — женщина выбежала из комнаты, повернулась, неизвестно для чего захлопнула за собой дверь и заспешила вверх по лестнице, спотыкаясь, чуть не падая и продолжая истошно вопить.

Макэлпин спал до десяти часов, а проснувшись, еще должен был дожидаться, пока посыльный принесет ему пальто и шляпу с улицы Сент-Антуан. Получая свои вещи, он шутливо заметил, что следует остерегаться мест, откуда порой приходится так поспешно ретироваться. Он тут же вышел из гостиницы и, оказавшись на залитой яркими лучами солнца Шербрук-стрит, почувствовал уверенность, что все будет отлично. Ведь он всего на несколько мгновений утратил веру в Пегги. Может быть, она ничего не заметила. Ей и не нужно об этом рассказывать. Просто наваждение нашло, но ведь тотчас же и кончилось.

Приближаясь к Крессент, он взглянул на часы. Было начало двенадцатого, самое время повести Пегги в «Ла Саль» и там за ранним ленчем обсудить с ней вместе их планы на будущее. Он еще издали заметил небольшую толпу, собравшуюся перед домом миссис Агню, и подумал, не случился ли в доме пожар, но ни пожарников, ни дыма видно не было. Потом он увидел маячившую перед толпой фигуру полицейского и побежал.

Все взгляды были устремлены на дверь первого этажа, перед которой возвышался, загораживая вход, полицейский. На Макэлпина, который проталкивался сквозь толпу, бормоча: «Простите, простите, мне нужно в этот дом», никто не обратил внимания.

— Что здесь случилось? — спросил он у мрачного мужчины средних лет, шептавшегося с женщиной в пальто, накинутом на плечи, наверное, соседкой, второпях выскочившей из дому. И тот, и другая метнули в сторону Макэлпина недоуменный и слегка враждебный взгляд, каким люди, поглощенные интересным зрелищем, дарят вновь прибывшего, мешающего им своими расспросами. Все еще исполненный уверенности, которую внушил ему этот солнечный, погожий день, Макэлпин был готов вспылить.