Морли Каллаган - Любимая и потерянная

С приближением второй мировой войны в творчестве писателя наступил кризис. Будущее человечества представлялось ему в самом мрачном свете. Об этом времени Каллаган писал как о «черном периоде своей жизни», «периоде духовной опустошенности».

Лето 1942 года Каллаган проводит в море на корвете канадских военно-морских сил, чтобы написать сценарий для документального фильма. С 1943 по 1947 год он руководит одной из программ в канадской радиовещательной корпорации Си-Би-Си. В течение десяти лет Каллаган пишет преимущественно статьи и обзоры. Казалось, что как писатель он больше не существует.

Но вот в 1951 году выходит в свет его роман «Любимая и потерянная», и критики в один голос говорят о «втором рождении» писателя. Затем появляются после поездки Каллагана в Вечный город (1958 год) «Страсть в Риме» и, наконец, уже упоминавшееся «То лето в Париже». Творчество писателя набирает новую силу.

В отличие от некоторых своих собратьев по перу Каллаган не предается экскурсам в романтическую историю Канады, не воспевает овеянные легендарной дымкой традиции, а пишет об острых проблемах современной жизни. В беседе с одним из критиков Каллаган сказал: «Перед писателем стоит задача тем или иным способом уловить темп, направление и образ жизни своих современников».

Морли Каллаган — писатель истинно национальный. В 1960 году, когда Королевское общество Канады наградило Каллагана медалью за литературные заслуги, видный канадский поэт и критик Фрэнк Скотт писал: «С появлением первого романа Морли Каллагана „Странный беглец“ канадскую литературу уже нельзя было больше рассматривать как слабое подражание английской традиции. Ибо этой книгой, а также рассказами и романами, которые последовали за ней в тридцатых годах, Каллаган разбил для нас яичную скорлупу культурного колониализма».

Однако борьба за канадскую национальную культуру продолжается, ибо на смену английскому колониализму пришел американский. И в эту борьбу, борьбу за то, чтобы «вернуть Канаду канадцам», за экономическую, политическую и духовную самостоятельность страны канадские писатели вносят свою лепту. Те, кто не без задней мысли твердит о североамериканской национальной общности, намеренно закрывают глаза на то, что у Канады была и есть своя литература. У Канады были Т. Халибертон (тот самый, который создал образ американского «дяди Сэма»), И. Кроуфорд, П. Джонсон, Э. Сетон-Томпсон, С. Ликок. У Канады есть Ф. Моуэт, Д. Картер, Х. Макленнан, Ж. Римар, Г. Руа, А. Ланжевен.

И есть большой писатель Морли Каллаган.

Роман «Любимая и потерянная» издан огромным для Канады полумиллионным тиражом, его относят к числу классических.

Действие романа развертывается в послевоенном Монреале. Разные люди живут в этом большом космополитическом городе, и у каждого есть своя мечта, своя «белая лошадь», о которой в книге рассказывается печальная история.

Как заполучить «белую лошадь», что нужно для того, чтобы мечта стала явью?

Нужно — это диктует современная канадская действительность — принять систему ценностей буржуазного общества, следовать его неписаным законам, строго соблюдать «правила игры».

У Пегги Сандерсон, нежной, как цветок, девушки с ясным, безмятежным взглядом, свое представление о подлинных и мнимых ценностях. В своих поступках она меньше всего руководствуется тем, что скажут о ней окружающие. Она выбрала в жизни свой путь и идет по нему одна, против течения. Пегги чужд и ненавистен мир респектабельных, у нее много друзей среди негров, к которым она относится как к равным, без всяких предрассудков. Никто не понимает и не хочет понять Пегги Сандерсон. В ее поступках видят дешевую браваду, ложь, поиски острых ощущений, извращенные наклонности. Люди, погрязшие в предрассудках и пороке, не могут согласиться с тем, что по отношению к изгоям общества можно испытывать нормальные, человеческие чувства. Этим людям становится легче и спокойней, когда они подвергают остракизму, обливают грязью, осыпают площадной бранью девушку, которая служит для них живым укором.

Испытав на себе звериную ненависть разъяренной толпы, оставленная любимым, Пегги погибает. Мы так и не узнаем, кто ее убил, и потому лучше поймем идею автора: в смерти Пегги повинно все общество.

В образе Пегги есть нечто от христианской великомученицы, которая руководствуется в своей жизни и поступках тайными движениями души, добровольно отдает свое сердце людям и с высоко поднятой головой идет навстречу предначертанной ей свыше трагической гибели. Недаром Пегги сравнивается с Жанной Д’Арк.