Морли Каллаган - Любимая и потерянная

— Вот как… стало быть, полная независимость?

— Самое важное — не покориться обстоятельствам. Вы понимаете меня?

— Кажется, да.

Мистер Карвер задумался. Встретившись глазами, собеседники испытующе смотрели друг на друга. Улыбаясь так же загадочно, как мистер Карвер, Макэлпин спрашивал себя, кого же следует остерегаться: Хортона или этого столь дружелюбного на вид, умного и проницательного человека? Спору нет, Хортон — главный редактор, и очень важно расположить его к себе, развеять его сомнения. Но не служит ли он ширмой, за которой кроются сомнения самого мистера Карвера? Очень удобная ширма, она всегда под рукой. «Сейчас я поставлен на весы, — подумал Макэлпин, — совсем как молодой Уолтерс, которого Хортон взвешивал в угоду шефу». Его задумчивая улыбка встревожила мистера Карвера, тот смущенно кашлянул.

— Испытание критическими обстоятельствами, — проговорил он, и улыбка слегка покривила его губы. — Что ж, пожалуй, вы правы, Джим. Взять хоть Уолтерса. Своей угрюмой рожей он каждодневно испытывает мое терпение, а я не решаюсь что-либо предпринять. Ведь это слабость, верно? — он потер щеку, потом вдруг вынул карандаш и что-то записал в блокнот.

«Вот он сам же подтверждает, что я не ошибся, — подумал Джим, — скажет два слова Хортону, и уже к концу дня толстячка могут выставить. Он выйдет из редакции с уведомлением об увольнении в кармане, и, если снегопад не прекратится к тому времени, его следы исчезнут так же быстро, как исчезли вчера вечером на мостовой следы Пегги Сандерсон. Интересно, почему он вспомнил Пегги сейчас, впервые столкнувшись с этим новым для него миром унизительной зависимости? И отчего у него так скверно на сердце?»

— М-м-да, — мистер Карвер откашлялся и хмыкнул. — Если снег не утихнет, то и нашим новым снегоочистительным машинам предстоит небезынтересное испытание.

— Я думаю, к ночи утихнет, — рассеянно сказал Макэлпин.

— Первый сильный снегопад, — произнес мистер Карвер. — Все насквозь промерзло. — Он оживленно повернулся к Макэлпину. — Джим, вы занимались когда-нибудь подледным ловом?

— Только в детстве.

— Приятное занятие. Прямо на льду — хижинка. В печке трещит огонь. Можно пропустить стаканчик чего-нибудь покрепче… Хотите как-нибудь составить мне компанию?

— Как вам будет угодно.

— Поедем вдвоем. Наговоримся на покое, отдохнем как следует. — Его голос звучал просительно. — Так я ловлю вас на слове. — Немного помолчав, он добавил: — Теперь вы знаете, как обстоят дела у нас в редакции. Недельку можете передохнуть и ни о чем не беспокоиться. Вы встретитесь вечером с Кэтрин?

— Надеюсь.

— Я рад, что вы с ней подружились, Джим.

Мистер Карвер протянул ему руку.

Макэлпин вышел из кабинета и снова зашагал мимо столиков, возле которых сидели за пишущими машинками репортеры. Когда он проходил мимо Уолтерса, толстяк поднял глаза и, встретившись с ним взглядом, приветливо улыбнулся. Улыбка была дружеская, открытая, но Макэлпин отвел глаза. Ему было стыдно. Быстрыми сердитыми шагами он заторопился к двери.

Сперва он думал вернуться в гостиницу и написать несколько писем. Но когда такси приблизилось к углу Сент-Катрин и Друммонд, он с тоскливым ужасом представил себе, как будет томиться в своей комнате один-одинешенек, мучительно пытаясь уловить связь между мистером Карвером и человеком по имени Дж. К. Хортон, и решил выйти.

— Остановитесь здесь на углу, — сказал он шоферу.

И вот он стоит на перекрестке и сквозь падающие снежинки вглядывается в дверь ресторана, в котором, по словам Пегги Сандерсон, ее можно застать в этот час.

Он не стоял бы здесь, если бы его так не расстроил тот злосчастный толстяк и возникшее после встречи с ним подозрение, что, ссылаясь на Хортона, мистер Карвер скрывает свои собственные колебания. Как бы там ни было, он очутился тут, и снег запорошил его плечи и белым нимбом лег на шляпу. Нежданно-негаданно в памяти всплыло воспоминание о том, как после получасового разговора с Пегги он и Фоли стояли на этом углу, переполненные тихим ощущением покоя. Он подумал, что именно так следовало бы ему чувствовать себя сейчас, после ленча с мистером Карвером. Потом ему вдруг стало ясно, почему он не рассказал Кэтрин о новом знакомстве. Тогда он еще не разобрался, какое чувство пробуждала в нем и в Фоли эта девушка, и не смог бы его описать. И все же интересно, откуда в ней это спокойствие и как ей удается передать его другим? Если просто от ребяческой неискушенности, это скоро пройдет, если же эта черта — свойство ее натуры, то Пегги всегда будет пробуждать в людях живое любопытство, желание побольше узнать о ней.