Сергей Ермолов - Добро пожаловать в ад

Ребята перебежками продвигались вглубь Бахар-Юрта. Неожиданно один из идущих впереди солдат выбежал на дорогу и махнул рукой. В тот же миг, подпрыгнув, он упал, а я услышал очередь. Разведчик попытался встать и, припадая на одну ногу, бросился к кустам. Но ему наперерез уже бежали боевики. Подхватив его под руки, внесли в один из домов. По «чехам» открыли огонь, но стреляли неточно, опасаясь попасть в своего.

Я слышал треск беспорядочных длинных очередей и прицельных коротких. Стрелял сам, тщательно выискивая в кустах мелькающие фигуры.

«Чехи» атаковали непрерывно, и у бойцов не всегда было время оказать раненым, истекающим кровью, хотя бы первую помощь.

Титов смотрел на меня затуманенными глазами, сжимая в руке автомат. В плече у него была одна дыра, в ноге другая. Из обеих ран сильно текла кровь. Я вытащил перевязочные пакеты и приложил их к ранам. Солдат застонал, когда я, стараясь остановить кровь, сильнее прижал бинты к ране.

Охваченный азартом боя, пренебрегая осторожностью, Виноградов высунулся наружу и ударил по «чехам» длинной очередью. Но в ту же секунду удар нескольких пуль отбросил его назад. Он лежал с размозженным лицом, превращенным в месиво, из которого вытекали серо-красные клочья мозга.

- Не бросайте меня! – закричал Титов.

Я оперся о стену, успокоил дыхание и начал подводить прицел под темные фигуры, мелькающие в «зеленке». Надо было стрелять наверняка, чтобы не позволить «чехам» обойти нас.

Один из боевиков смог подойти очень близко и оказался в «мертвой зоне», недосягаемой для пуль. Я попытался достать его осколками гранаты.

- Посмотри со своего места, - крикнул я Крючкову. – Там, возле стены должен лежать труп.

- Нету, - ответил сержант спустя какое-то время.

- Как нету? А где же он?

- Ушел сука.

Неожиданно раздался грохот, взрыв взметнулся вверх огнем на три метра и у меня потемнело в глазах. Я отшатнулся назад, прижался к стене спиной и охватил ладонями лицо. Я подумал, что открыв глаза увижу только темноту, и меня сковал ужас. Несколько секунд боролся со страхом.

Опять что-то грохнуло, и в меня шлепнули мокрые комья. Подняв голову, я увидел, что комья, обдавшие меня, - это мясо. Солдата разнесло в клочья. В разные стороны разбросало ноги, обнаженную руку, разорванное туловище.

Я вытер кровь, забрызгавшую лицо и попытался подняться, но ноги скользнули по крови, и я упал. И уже не пытался подняться. Я лежал и видел, как на коленях стоял Крючков и стрелял короткими очередями.

- Из гранатомета бьют, суки! – крикнул Шмонин. – Идут на прорыв.

Я опять услышал воющий свист, который налетел и грохнул.

Крючкову осколком пробило грудь. В его легких была рана, и я слышал, как через нее со свистом входил и выходил воздух.

Солдаты принесли убитого Постникова. Я видел впалый, перевязанный живот и пробитую голову. Пуля вошла в голову справа, прошла сквозь мозг и вылетела с другой стороны, разворотив половину черепа. Глаза трупа были раскрыты и испуганы.

Раскаленный от непрерывной стрельбы ствол автомата обжег мне руку и чуть не выпал из ладони. Уронить оружие – одна из самых опасных примет. Я всегда помнил об этом.

Отхаркиваясь, я кинулся в сторону, слыша за собой оглушающий грохот, который раздался над головой и словно накрыл со всех сторон треском.

Меня ошеломил удар. Я даже дышать не мог. Судорожно раскрывал рот и кривился от боли в спине. Мне казалось, что ранило осколками. Но крови не было. Я постарался как можно быстрее выбраться из-под обломков.

В момент самой большой опасности, когда все попытки уцелеть казались уже бесполезными, я всегда старался сделать что-нибудь неожиданное.

Я шел навстречу «чехам», замирая среди обломков. Очень медленно пробирался в направлении дома, из которого пробивались боевики.

Я сознавал, что делаю глупость и нарушаю все правила, которые знал. Я лез в ловушку.

Мне повезло, что в «зеленке» перед домом не оказалось «бородатых». Я влез в окно и осторожно двинулся через дом.

Я вошел в комнату, шагнул в сторону, остановился и замер, прижавшись к стене спиной. Вокруг валялись скоманные одеяла, грязные бинты и стрелянные гильзы. Весь пол был залит свежей кровью.

Один из солдат висел на двери, прибитый к ней гвоздями. Второй лежал рядом, его конечности были отрублены.

У висевшего Дорожкина была снесена половина черепа и розовел застывший мозг.

Детинину отрезали руки и ноги и перетянули веревками, чтобы он не умер от потери крови. Отрезанные конечности аккуратно сложили рядом с ним. Детинин был еще жив и тихо стонал, закрыв глаза.