Джулия Грегсон - Жасминовые ночи

– Значит, ты отказываешься? – Озан потер ладонью свой висок, огорченно, недоверчиво. – Праздник будет грандиозный – фейерверки, кавалькады, большой концерт. Эти города никогда еще не видели ничего подобного.

– Да, я отказываюсь, – решительно сказала Саба. – Я больше не могу.

Первые несколько дней он лежал пластом в глубине шатра, тяжело, с хрипом дышал и кашлял. И спал, спал. Иногда мальчишка или старик с красными деснами и двумя уцелевшими зубами подносили к его губам грубую чашу с горько-соленым снадобьем, которое ему хотелось выплюнуть. Дважды в день мальчишка кормил его вареными мучнистыми зернами, иногда овощами. Время от времени он слышал мерный, глухой стук дождя и пронзительный крик птицы. Из соседнего шатра доносились мужские голоса, смех, стук костяшек – там играли в какую-то игру. Однажды самолет пролетел так низко, что едва не задел за шатры, но Доминик не испугался, а просто отметил это событие в своем сознании, словно оно случилось не с ним, а с кем-то другим.

Когда он наконец проснулся, с заложенной грудью и пульсирующей головной болью, мальчишка сидел у него в ногах. У него были всклокоченные черные кудри и бледное лицо, словно он страдал от малярии или желтухи. Робко улыбнувшись, он пошевелил пальцами возле своего рта, спрашивая, хочет ли летчик есть. Дом удивленно кивнул. Мальчишка убежал за едой на своих худеньких ногах, а Дом впервые осознанно поглядел на отчаянную бедность его пристанища. Грязный матрас, на котором он лежал, казался немыслимо древним. У стенки шатра, на грубо сколоченной полке, лежало в мешке немного зерна и сушеных овощей, это говорило о скудном рационе хозяев шатра и о рачительном ведении хозяйства.

Мальчишка вернулся с мужчиной, одетым в выцветшую джеллабу и сандалии, привязанные веревочкой к ногам. Сияя от радости, он подошел к Дому и похлопал его по руке, словно выздоровление незнакомца стало для него огромным подарком.

– Карим, – сообщил он, ткнув себя в грудь. – Ибрагим. – Он показал на улыбавшегося мальчугана.

Дом тоже назвал себя. Никогда еще он не был так далек от человека, носившего его имя, и не чувствовал себя таким беспомощным. Когда Ибрагим протянул ему глиняную чашу, Дом с удивлением обнаружил, что не может есть самостоятельно, что нуждается в помощи. Мальчишка поднес к его губам ложку и влил ему в рот жидкую чечевичную похлебку. При этом он машинально раскрывал свой рот, словно птица, кормящая птенцов.

Поев, Дом откинулся на тощую подушку и поискал в памяти египетские слова благодарности. Не вспомнил. Вместо этого поднял кверху пальцы и спросил по-английски, сколько он тут находится. Когда Ибрагим выставил четыре пальца, он удивился, но тот показал еще пять, потом еще и еще. Дом так и не понял, шутил он или нет, и, потрясенный, закрыл глаза.

Среди ночи он проснулся от холода и зуда во всем теле и подумал, какой обузой он был для этой нищей семьи, которой и без него не хватало еды, и как легко, с какой добротой они переносили это испытание, неожиданно упавшее на их головы. Ему уже было стыдно за того человека, каким он приехал в Северную Африку, – господи, ведь еще и года не прошло. Тогда он глядел на таких бедняков с воздуха и видел лишь их крошечные фигурки. Он едва удостаивал их вниманием, а ведь их земля стала полем сражения чужих стран, чужих солдат.

В детстве Египет будоражил его воображение и был частью его игр. Все началось с тяжелой кори. Тогда мать читала ему каждый день книгу про археолога Говарда Картера. Когда они добрались до места, где Картер однажды спустился в Долину Царей, выкопал яму в глинистом склоне и – бац! – увидел перед собой гробницу Тутанхамона, полную несметных сокровищ, Дом прижался к матери и от восторга чуть дышал.

Ему нравились драматизм и азарт долгих и, казалось бы, бесплодных археологических поисков. Еще бы! Ведь за неделю до того, как Картер нашел вожделенные сокровища, которые так долго искал, он, измотанный, приунывший, принял решение вернуться в Англию и заняться чем-нибудь более разумным. Но случайно наткнулся на каменные ступени, ведущие вниз. Расчистив их, обнаружил коридор, заваленный камнями. Когда убрали камни, стала видна замурованная дверь. Проделав в ней отверстие, Картер увидел золотой трон и другие бесценные артефакты. Ждавший снаружи коллега спросил его: «Ну как, ты нашел что-нибудь?», и Картер дрожащим от волнения голосом ответил: «Да, нашел – потрясающие вещи».

Потом, поправившись, Дом месяцами рыскал в окрестностях фермы Вудли, ворошил сырую листву, раскидывал ветки и тоже искал зарытые в земле клады.