Джулия Грегсон - Жасминовые ночи

– Нет, ты не шутила! – закричала она, давая волю своему гневу. – А если и шутила, то лучше бы ты не говорила об этом сейчас. – Ей вспомнились ее тогдашние мучения – диеты, голод, уроки пения; однажды, когда на репетиции оборвалась трапеция, Саба сломала два ребра.

– Нет, я никогда не думала всерьез о том, что ты станешь артисткой. Все это было забавой, как поход в кино. А теперь наступила реальная жизнь.

И тут Тансу, обычно ее стопроцентная союзница, внезапно зацокала языком, как бы говоря «нет-нет-нет». (Звук этот всегда действовал Сабе на нервы.) Если внучка поедет в Лондон, заявила старая турчанка, ей на голову упадут бомбы. Саба огрызнулась и возразила, что бомбы падали не раз и здесь, на Помрой-стрит. Джойс пригрозила дочери помыть с мылом ее рот, если она еще хоть раз надерзит бабушке. После этого мать с бабкой удалились на кухню. Саба поплелась следом.

– Послушайте, – уговаривала она их. – Ведь я могу поехать куда угодно: в Каир, или в Индию, или во Францию, или куда-нибудь еще. – Сказав это, она представила себе, как поет перед солдатами, стоя на импровизированной сцене на фоне огненно-красного неба.

– Забудь об этом раз и навсегда. – Мать побросала картофелины в кастрюлю и зажгла газ; ее руки покраснели от ледяной воды. – Отец разозлится. И тут уж я буду с ним согласна.

А-а, так вот в чем настоящая причина. Отец разозлится. Мамин эмоциональный флюгер был всегда повернут в отцовскую сторону и чутко улавливал вероятные бури… Саба и ее мать, тяжело дыша, смотрели друг на друга.

– Мне двадцать три года. Он больше не может диктовать мне свою волю.

– Нет, может! – закричала мать. – Он твой родной отец.

Саба смерила ее презрительным взглядом.

– Мам, у тебя когда-нибудь были собственные мысли?

С ее стороны это была подлость: Саба прекрасно знала, что мать жертвовала собой и своими интересами ради семьи.

Голова матери дернулась словно от пощечины.

– А то ты сама не знаешь? – тихо ответила она после затянувшейся паузы. – Глупая, эгоистичная девчонка.

– Чего не знаю?.. – Сабу словно подталкивала нечистая сила.

– Как тяжело твоему отцу в плавании. Ведь на морских путях сейчас очень опасно, там рыщут немецкие подлодки, а над головой летают вражеские самолеты. Моряки живут в постоянной угрозе новых авианалетов.

После этих слов у обеих спорщиц навернулись на глаза слезы.

– Ма, я хочу заниматься тем, что мне интересно. Не хочу работать на фабрике. Я способна на большее.

– У-ух, – только и смогла произнести мать.

Это тоже было обидно. Хуже того, мать, главная ее поддержка, разговаривала теперь с ней с непонятной ненавистью. А ведь все могло сложиться по-другому… Зарыдав, Саба побежала по полутемному коридору, где со стен взирали на нее фотографии суровых отцовских пращуров-турок и материнских предков из долин Уэльса. Хлопнув дверью, выскочила на задний двор и села в сарае.

Только что ей казалось, что перед ней открывается замечательная жизнь – первое турне по южному побережью, уроки пения с профессиональными педагогами в Суонси; свобода и возможность жить так, как она мечтала. И вот все рухнуло. Впереди ее ждала либо работа на фабрике, либо, если повезет, нелепые любительские концерты или записи на радио.

Нерешительный стук в дверь.

– Саба. – В сарай вошла Тансу в своем цветастом фартуке и резиновых галошах, хотя погода была сухая. В руке она держала лейку. – Саба, – она всхлипнула, – не ходи моя дом. «Не ходи моя дом» у Тансу означало «Я люблю тебя, не бросай меня».

– Тансу, я ничего не понимаю, – сквозь слезы проговорила Саба. – Ты приходила на мои концерты. Ты говорила, что я рождена для пения. Мне казалось, что мы все единодушны в этом.

Бабка сорвала увядший листок с жасмина, который когда-то посадила на заднем дворе. Куст упорно отказывался цвести.

– Слишком много людей покинули этот дом, – сказала она. – Твоя сестра ушла в долины.

– Она не ушла, – запротестовала Саба. Восьмилетнюю Лу, любимицу всей семьи, отправили подальше от бомбежек в знакомую семью, живущую в долине реки Рондда. Иногда по воскресеньям Лу приезжала домой со своим маленьким чемоданчиком.

– Твой отец в море.

– Ему там нравится. Это его жизнь.

– Ты не ходи дорога. – Еще один вариант мольбы «Не бросай меня».

– Тансу, я всю жизнь мечтала об этом. Я заработаю для нас деньги. Я куплю тебе большой дом в Ускюдаре. – Тан часто упоминала об этом городке, когда говорила о Турции.

– Нет. – Тансу избегала ее взгляда. Она так и стояла, потупив взор, старая и массивная, как приморская скала.