Дэвид Лодж - Райские новости

Второй интернат не добавил мне оптимизма, к тому же свободных мест не было в обоих. Трудно поверить, что может быть список ожидающих очереди в столь гнетущее и наводящее уныние место.

Погрузившись в такое же весьма угнетенное и унылое состояние, я вернулся в Вайкики и сел на пляже. Ошибка. Солнце палило немилосердно, и несколько лоскутков тени под пальмами позади пляжа были заняты. От воды шло ослепительное сияние, а по песку было больно идти босиком. Отдыхающие, в большинстве своем, спасались благодаря резиновым шлепанцам с ремешками между пальцами и лежали на соломенных ковриках, хотя, как они могут лежать распластавшись под этим зверским солнцем, для меня непостижимо. Пот струйками стекал по бокам из подмышек, но я не решился снять рубашку, опасаясь солнечных ожогов. Я закатал штанины в традиционно британском курортном стиле и шел некоторое время босиком по кромке прибоя. Вода была теплой и мутной. Волны выносили на зернистый песок обрывки бумаги и пластиковый мусор. Нескончаемая процессия людей, пытавшихся охладиться таким же образом, тащилась в обе стороны вдоль края воды — вне зависимости от возраста, комплекции и роста, многие с напитками, мороженым или хот-догами. Американцы, видимо, любят есть на ходу, как пасущийся скот. Разумеется, большинство было в купальных костюмах, которые отнюдь не красили пожилых и тучных. Странно, но молодые мужчины, похоже, отдают предпочтение довольно мешковатым купальным трусам длиной до колена, которые во влажном состоянии облепляют ляжки, причиняя неудобство, в то время как купальники молодых женщин элегантны и с высоким вырезом на бедрах. За полчаса мимо меня дважды прошли очень профессионального вида служители пляжа, увешанные сумками и мешками: в специальных наушниках они с помощью электронных металлоискателей проверяли песок на предмет погребенных в нем ценностей.

Ветерок был легкий. В отдалении на воде виднелись пловцы, которые без особого успеха пытались качаться на гребне слабых волн, а еще дальше сидели на своих досках в ожидании большой волны серфингисты. На якоре у берега, чуть дальше по пляжу, стоял большой катамаран с желтым парусом и гребцами-полинезийцами, чья кожа блестела, как намазанное маслом тиковое дерево; гудки из предмета, похожего на увеличенную копию морской раковины, оповещали об отплытии в круиз. По направлению к Алмазной голове в каноэ с выносными уключинами плыли люди, сами сидевшие на веслах или с гребцами, а под парашютом, который тащился по небу за быстроходным катером, висела крохотная фигурка. Вид этих безобидных, хоть и бессмысленных развлечений не вязался со стоящими у меня перед глазами картинами интернатов, которые я только что посетил, а эти купающиеся и загорающие во всем великолепии своей плоти люди — с теми слюнявыми, изнуренными изгоями, что слонялись по ужасным палатам и коридорам всего в паре миль отсюда. Я чувствовал себя лишившимся дара речи пророком, который вернулся из царства мертвых и должен был то ли прочитать проповедь, то ли изречь предостережение, но не знал, что сказать — разве что: «Пользуйтесь средством от загара с защитным фактором пятнадцать», однако люди на пляже, по-видимому, уже знали об этом, поскольку без конца обильно намазывали свои мертвые или умирающие клетки кожи различными кремами и лосьонами.

Пока я стоял в теплом мелководье, прищурившись на море, в нескольких ярдах от меня внезапно всплыл, как подводная лодка, один из купальщиков и стал пятясь выходить из воды. Он был в маске для плаванья под водой, а изо рта у него торчала пластиковая трубка. Внезапно он споткнулся и резко замахал руками, так что поначалу я подумал, что ему требуется помощь; но потом он снял маску, и я узнал Роджера Шелдрейка. Неловкими шагами — ему мешали огромные резиновые ласты — он направился ко мне, напоминая вышедшее на сушу морское животное. Похоже, он очень обрадовался, увидев меня.

«Поплавал под водой, — объяснил Шелдрейк, освобождаясь от снаряжения. — Часть полевой работы».

Я спросил его, видел ли он какую-нибудь интересную рыбу, и он ответил — нет, только пластиковые пакеты, но условия у берега так себе — вода слишком мутная. По другую сторону от Алмазной головы есть место, которое ему рекомендовали, — Ханаума-бэй. «Может, присоединитесь как-нибудь?» Я сказал, что в настоящее время дел у меня невпроворот, и конспективно изложил все произошедшее с момента нашего прилета на Гавайи. Он сочувственно поцокал языком. «Тем не менее вам стоит немного отвлечься от своих гериатрических [39] Гериатрический — связанный с пожилыми и старыми людьми. обязанностей — пойдемте ко мне в отель, выпьем. Руководство все время присылает мне шампанское. У меня образовался изрядный запас». Я извинился, сказав, что до ужина с Миллерами мне еще нужно позвонить в обе больницы, поэтому он купил мне в пляжном киоске огромный бумажный стакан какой-то бурды с запахом фруктов — по-видимому, местный деликатес, известный как «пьяный лед». Мой «лед» растаял под палящими лучами солнца задолго до того, как я добрался до дна. В этой стране все порции слишком большие: бифштекс, салат, мороженое. Вы устаете от них, прежде чем успеваете съесть.