Игорь Гриньков - Сказания о Мандже [рассказы]

«Скорая» и полиция прибыли почти одновременно, избитого тут же забрали и повезли в больницу, а Манджа отправился с полицейскими в отделение давать показания. Это может показаться невероятным, но преступников изловили по свежим следам, и уже за полночь Манджа опознал всех троих, причем, один из них, травмированный, посматривал опасливо на крутого, непредсказуемого дядьку, с виду пожилого и ничем не примечательно, внешне так не похожего на легендарного Брюса Ли.

А, может, и не стоит удивляться оперативности полицейских. Прежняя милиция — рудимент социализма — работала, это всем доподлинно известно, из рук вон плохо, а обновленная демократическая полиция — это уже совершенно иной подход к делу, дающий положительный результат! Вот что значат вовремя и грамотно проведенные, так необходимые народу реформы!

Несколько дней спустя Манджа навел справки и, выяснив, что его «подопечного» перевели из реанимации в общее отделение, пошел навестить пострадавшего. Заглянув в палату, Манджа сразу определил, к кому из лежащих пациентов надо обращаться. Голова и лицо «его» потерпевшего были туго перебинтованы и напоминали кокон тутового шелкопряда.

— Мендут, парень! Как себя чувствуешь? — посетитель присел на краешек прикроватного стула.

Кокон медленно, с трудом повернулся в сторону Манджи, сквозь прорехи в бинтах были видны лишь заплывшие багровыми кровоподтеками щелки глаз, нос и запекшиеся губы.

— Это вы меня спасли? Как вас зовут? — мучительно прошепелявил голос из отверстия для рта.

— Манджа Иванович. А тебя?

— Батр. Студент я. Спасибо вам, Манджа Иванович! Если бы не вы, убили бы они меня!

— Да ладно, Батр! Живой остался — и, слава Богу! Теперь тебе поправляться надо, кушать, как следует, — и Манджа стал доставать из принесенного пакета мандарины, бананы, пакеты сока.

— Я не могу есть ничего: мне все зубы выбили и челюсть сломали.

— Эк, тебя отделали! — огорченно крякнул Манджа. — Ничего, ты молодой, Батр, выкарабкаешься. А зубы золотые вставишь, от невест отбоя не будет, — пошутил не слишком удачно.

Неожиданно Батр спросил:

— Манджа Иванович! А к вам еще не приходили?

— А кто ко мне должен прийти, — искренне удивился Манджа.

— Родственники тех парней. У меня вчера они уже были. Большие люди, со связями.

— И что же они тебе сказали? — спросил Манджа.

— Сказали, что оплатят лечение. Но только, если дам показания, что не знаю этих ребят и не опознаю их. В противном случае, предупредили, меня ждут большие неприятности. Мне страшно, Манджа Иванович!

— Сволочи! Тебя, парень, не только телесно покалечили, но и дух твой сломили! — с горечью молвил наш герой. — Однако в таких делах я тебе не советчик. Сам решай. А я к тебе еще загляну. Ладно, выздоравливай!

Манджа хотел пожать на прощанье руку лежавшего на кровати молодого человека, но она оказалась в гипсе, поэтому посетитель лишь слегка коснулся его плеча, не желая ненароком причинить дополнительную боль, и поправляя наброшенный внапашку халат, шаркая синтетическими бахилами, вышел из палаты. Скверно было у него на душе.

А через день получил Манджа повестку из полиции с вызовом на допрос в качестве свидетеля («пока еще» — так отметил он про себя, предчувствуя недоброе).

Действительно, тональность допроса резко отличалась от первого, в ночь преступления. Следователь, молодой крепыш с погонами лейтенанта юстиции, явно не желал встречаться взглядом со свидетелем и заполнял протокол, низко опустив голову. Когда анкетная часть протокола была заполнена, следователь спросил:

— Вы подтверждаете данные вашего опознания подозреваемых подростков?

— Да, подтверждаю.

— А первоначальные свои показания тоже подтверждаете?

— Конечно.

— А вот они утверждают обратное.

— И что же они утверждают?

— Они говорят, что шли по переулку и увидели лежащего на земле парня. Решили поинтересоваться, что с ним случилось, остановились. А тут неожиданно появились вы и совершенно беспричинно их избили.

Манджа сначала чуть не потерял дар речи от такого поворота событий. Потом покрутил головой и добавил с ехидством:

— Действительно, нехорошо получается. Здоровенный мужик в расцвете сил от нечего делать бьет трех малолеток, почти детишек. Позор! Но вам хорошо известно, лейтенант, что мужику этому уже за шестьдесят, а каждый из троих «кевюн» [8] Кевюн — мальчик на голову выше обидчика и весит под центнер. И водярой от всех троих разило, как из пивной бочки.