Игорь Гриньков - Сказания о Мандже [рассказы]

Профессор встал из-за стола и начал прохаживаться по кухне.

— Я расскажу тебе о незначительном эпизоде, который красноречиво характеризует Манджу. Не так давно мы шли с ним по территории студенческого городка. По пути встретили разговаривающих друг с другом кандидатов наук. Они бывают у нас, кстати, Манджа с ними знаком. В ходе разговора один из научных сотрудников, как ни в чем не бывало, смачно высморкался в два пальца, затем резким взмахом руки виртуозно убил соплю об асфальт, после чего спокойно вытер пальцы о собственные брюки и продолжил дискуссию. Ты бы видела, какое изумление было написано на лице Манджи! По его представлению культурный человек так себя вести.

Деляш Борисовна, накрывая на стол для чая, завершающего ужин, сказала:

— Я сразу заметила его деликатность и умение быть ненавязчивым. А уж собственный кодекс чести Манджа старается блюсти, как в старые добрые времена девушка сохраняла до замужества девственность.

— Поделюсь с тобой одной тайной, которую Манджа доверил только мне, дорогая, — заговорщицки сообщил профессор, — надеюсь, она останется между нами. Оказывается, наш друг сочиняет песни в духе старинных «ут дун» [6] Ут дун — калмыцкая старинная протяжная песня , но стесняется исполнять их на людях. Даже члены его семьи не знают об этом. Лишь выехав в степь и прихватив с собой домбру, Манджа позволяет себе петь свои песни под шум ветра. Я едва уговорил его исполнить для меня две или три. Ты знаешь, они такие свежие, оригинальные, талантливые. Любой другой сразу потащил бы их на телевидение, в министерство культуры, но Манджа считает это баловством, несерьезной забавой и наотрез отказался, чтобы этот факт стал известен окружающим.

Удивленная Деляш Басанговна тут же взяла с мужа слово, что он постарается убедить своего друга не зарывать талант в землю и показать сочиненные им песни специалистам.

Спустя примерно неделю после этого семейного разговора Манджа зашел к своему другу. Как обычно, он принес стопку книг, взятых около месяца назад, и сейчас блуждал взглядом по книжным полкам, вынимая из тесных рядов ту или иную книгу и по одному ему известному критерию откладывая для себя.

Бата спросил, наблюдая за его отбором:

— Неужели прочитал все за такой короткий срок?

— Да, — ответил Манджа, — две из них показались мне любопытными, я из них даже кое-какие выписки сделал.

Бата Борисович задал давно интересовавший его вопрос:

— Скажи, Манджа, а для чего тебе все это нужно? Я имею в виду — так много читать, когда ты далеко уже не молод?

— Интересно знать, что думают или думали по разным вопросам другие люди: писатели, философы, ученые. Совпадают ли наши точки зрения.

Когда очередная порция духовной пищи была отобрана, и друзья стали пить чай, Манджа спросил:

— Хотел выяснить у тебя, Бата, одну вещь. Мне иногда попадаются некоторые слова, значение которых я не всегда понимаю. К примеру, слово — «интеллигенция». Сколько не смотрел словарей, везде разные формулировки. В словаре Даля «интеллигенции» вообще нет. Вроде бы ясно, что работники умственного труда. Но тогда и чиновники — тоже интеллигенция, ведь они землю лопатой не кидают.

— Слово «интеллигенция» только с конца восемнадцатого века стало входить в обиход, и широко применяется оно только в России. На Западе предпочитают пользоваться термином «интеллектуалы». А, вообще-то, сейчас интеллигенцией принято считать людей творческих профессий, добавляют сюда врачей, учителей, деятелей науки, — ответил Бата Борисович.

— Оно бы ничего, — раздумчиво проговорил Манджа, — но смотрю я телевизор, читаю кое-что, и сдается мне, что «интеллигенция» самочинно мнит себя совестью нации, присвоила себе право думать о народе и говорить от его лица. Однако глупый народ это почему-то не всегда понимает, от своей первобытной дремучести, полагаю… — Он с улыбкой посмотрел на друга. — Какая же это совесть? Вот у нас в районе редактор газеты — интеллигент по определению? Но ведь два слова без мата не свяжет, водку жрет непотребно, «сухим» ни дня не бывает, жену несчастную постоянно колотит, в своей газетке пишет только то, что велит ему «ахлачи» [7] Ахлачи — начальник ! — тут Манджа запнулся и внимательно посмотрел на друга-профессора.

— Продолжай, — одобрительно кивнул Бата.

— Я говорю: «совесть» — то не станет угодничать перед властью, находиться у нее в обслуге?! Любая власть, даже самая хорошая, — есть насилие. А «соль народа» — это пахари и скотоводы, которые людей кормят, да и ту же власть. Это строители, которые жилье строят, хорошие врачи, что людей лечат, учителя, которые детей полезному обучают. Но уж никак не комедианты, что «ваньку» на сцене ломают, не те поэты, что пишут для каждого режима новый гимн на старую музыку, да и ученые не все. Недавно попалась мне в руки ученая книженция. «Земледелие в условиях аридных почв» называется. Слово непонятное, полез я в энциклопедию. Оказывается, «аридные» — это засушливые, полупустынные земли. Так почему бы человеческим языком и не озаглавить книжку? Нет, надо по-птичьи, чтобы тумана было больше, научности… Да, думается мне, что не все в порядке с мозгами у некоторых наших интеллигентов!