Сергей Герман: Фраер

Видимо, нашу дружбу крепила лишь бесконечная лагерная тоска.

В спецчасти худая прапорщица с желтыми кудряшками из-под зелёной пилотки сонно моргая выдала справку об освобождении. В бухгалтерии насчитали какие-то деньги. В зоне на них можно было купить тольку бутылку водки.

Это было все, что я нажил за тридцать три года. Возраст Христа. Время собирать камни.

Кассирша профессионально пересчитала тоненькую пачечку денег.

— Я предпочитаю крупные купюры. — Сказал я.

— Крупных нет — автоматически, откликнулась она.

Затем добавила, слегка повысив голос:

— Если вам что-то не нравится, обратитесь с заявлением. Его рассмотрят. Вам дадут ответ.

— Впервые за последние почти пять лет мне сказали — вы.

— А как скоро рассмотрят?

— Как положено, в течение десяти дней.

— Мне всё нравится — сказал я. — И вы в том числе.

После лагеря мне действительно нравилось всё.

Кассирша дёрнула выщипанными бровями.

— Ну, так берите деньги и идите! И не морочьте мне голову!

Я сгреб податливые мятые бумажки. Сунул их в карман.

— Зря вы так. — Сказал я напоследок. — Грубо! Между прочим, я не женат. Вполне мог бы составить вам счастье.

Я думал, что последнее слово останется за мной. Ошибся.

— Ты на себя в зеркало посмотри! — Услышал я в след. — На тебе же клейма негде ставить. Жених!

Боясь, что закручусь в суете и забуду о данном Женьке обещании, я тут же, в ближайшем киоске купил три блока сигарет и занёс их на хоздвор.

Юра Чиж, на автопогрузчике грузил картошку для зоны.

— Передай Женьке. — Сказал я. — Прощай Чижик!

Я шел по улице, раскаленной майским солнцем. Меня обгоняли дребезжащие трамваи. Навстречу мне шли женщины в коротких юбках и не было сил оторвать от них глаз. Шагали мужчины и их никто не сопровождал. Люди разговаривали, улыбались, смеялись и никому из них не было до меня никакого дела.

Я поднял глаза. Передо мной был дом, в котором жила мать Владика.

Это была стандартная кирпичная пятиэтажка. В загаженном подъезде стандартно пахло кошками.

Дверь мне открыла ещё не старая, в недалеком прошлом красивая женщина. За плечами болтался светлый хвостик волос.

«Где то её уже видел?»

Сказал:

— Вам письмо от Влада — протянул ей записку.

Она заметно удивилась. Брови ее непроизвольно поползли вверх. Выдерживая паузу долго читала записку.

Потом отстранилась, давая мне войти. Я присел на диван. Она ушла на кухню. Спросила:

— Кофе?

— Да.

Она принесла начатую бутылку водки.

Сказала просто:

— Помянем. Сегодня сорок дней.

На следующий день я поехал на рынок. Виталик не глядел мне в глаза. Он печально смотрел куда-то в сторону, как-то сжавшись. Зато я внимательно смотрел на друга. Спросил:

— Ну и чего не встретил?

Он отвёл глаза.

— Забухал я. Прости.

Протянул мне тощую пачечку денег.

— Возьми. Это моя сегодняшняя выручка.

Я взял деньги и положив их в карман пошел к двери. Мы не разговаривали год. Потом от него пришло письмо. Он спрашивал, как я?

Увиделись мы с ним лет через пять. Виталик остался в России. Я уже давно живу в Лондоне. Стал толстый, добропорядочный и очень сентиментальный. Но всё равно, когда моя жена сердится на внука, она ворчит:

— У-уу, уркаган! Вылитый дед!

Женька освободился, вскоре залетел во второй раз. Потом в третий.

Начал пить. После инсульта у него отнялась одна сторона тела.

Глупость и детская дурь сделали его судьбу необратимой. Первая судимость и тюрьма определили всю дальнейшую жизнь. Как говорил старый и мудрый Колесо, он оказался в колее, из которой уже невозможно выскочить.

Сказочное чувство хмельного состояния от свободы у меня уже давно прошло. Забылись безумная тоска и страх, ледяные изоляторы, боль избитого в кровь тела, вкус пайки — тюхи, куском замазки, проваливающейся в тоскующие кишки…

И помнится теперь другое… Дружба, мечты, сострадание. Одна сигарета на четверых. Последний кусок хлеба, замутка чая на всех.

По вечерам я люблю сидеть у горящего камина и смотреть на огонь. Он, так — же как и моя жизнь самым непостижимым образом меняет свой цвет — становится красным, оранжевым, жёлтым, потом чёрным и наконец превращается в золу, в пепел. Мне не нужно делать усилия над собой, чтобы восстановить цепь событий. Моё прошлое всегда со мной.

Мы изредка созваниваемся с Виталиком. Общаемся. Он и я стали старше. Мы почти забыли блатную феню. Говорим в основном о детях, погоде и о болезнях. Что впереди? Будущее покажет.