Сергей Герман - Фраер

Во всём постсоветском арестантском сообществе существовало деление на касты — «масти». Словечко «масть» закрепилось в жаргоне во время «сучьей войны», когда «воры» и бывшие штрафники резали друг друга.

Война закончилась, а масти остались.

Французы Франсуа Гизо и Огустен Тьери ещё в XVII–XIX веках пришли к выводу, что каждое общество делится на социальные классы, или общности, которые по своей сути являются антагонистическими, то есть постоянно враждующими между собой по причине противоположности их интересов. Эти же французы предсказали неизбежность вооружённого столкновения.

Впоследствии Карл Маркс, размышляя об этом в библиотеке Британского музея, понял всю перспективность этой темы и на основании уже имеющегося исследования быстренько слепил «Манифест коммунистической партии» и «Капитал».

Бородатый мыслитель дал в руки антагонистам всего мира бессмертное классовое учение, согласно которого антагонистические классы до сих пор не симпатизируют друг другу.

В лагере были две социальные общности — блатные и козлы. Все остальные считались прослойкой — фраера, мужики, обиженные.

В нашей зоне правящий класс — козлы. Это добровольные помощники администрации из числа осуждённых. Нередко их по-старому кличут-«суками» или вязаными. Никто точно не знал, откуда пошло это слово.

Может быть от того, что они носили на рукавах повязки. А может быть делался намёк на то, что весь актив был повязан с администрацией лагеря.

Блат же, наоборот, это оппозиция режиму, жёсткая и непримиримая. Чёрная масть, признающая и чтящая только тюремный закон! Не сотрудничающая с властью, не работающая в зоне и не прогибающаяся под администрацию.

Призвание блатных было в том, чтобы страдать и защищать интересы братвы.

Для этого большую часть своего срока должны были проводить не на шконке, а в штрафном изоляторе, БУРе, на крытой. Но это в теории. На практике всё было иначе.

Блатных было немного. В каждом отряде человек по десять — пятнадцать, не более.

Как правило большинство из них были самой обычной средней комплекции.

Но они чувствовали за собой право на применение силы, право на собственное я. И этим правом охотно пользовались, выбивая своё. Положенное! Воровское! Блатные не только брали на горло, но и охотно пускали в ход кулаки, а то и подручные материалы — куски железа, табуретки, заточенные ложки.

И везде они жили, стараясь занять лучший угол в бараке. Вырвать лучший кусок. Кидаясь в драку друг за друга, если что-то случалось. Их сила была в том, что они были коллективом, в отличие от серой разрозненной мужичьей массы, где каждый был сам за себя.

Были среди них и люди по настоящему интересные, сильные, умеющие спокойно и расчетливо рисковать. Относящиеся к жизни с каким-то особым цинизмом. Таких было немного, но они были.

Основная же масса состояла из приспособленцев. Декларировала одно, совершала другое.

Козлы своих намерений по крайней мере не скрывали. Как правило это были бывшие блатные, перековавшиеся в активисты. Или спортсмены, переквалифицировавшиеся в рекетиров и бандитов.

Эти не фарисействовали. Жили по принципу — «ты умри сегодня, а я умру завтра». Соответственно и поступали, открыто сотрудничали с администрацией, всячески щемили и притесняли мужиков.

Но несмотря на предсказания великого Маркса лагерные общности по отношению друг к другу никакого антагонизма не ощущали. Жили правда без особой любви, но и на баррикадах не воевали. Может быть это происходило от того, что в силу постоянной озабоченности о хлебе насущном зэкам было не до чтения революционных учений.

В лагере было десять отрядов. Первый — козлячий.

Там собрали всех главных козлов зоны — поваров, учётчиков, нарядчиков, банщиков и прочую нечисть.

Перековавшиеся активисты ничем не отличались от не перековавшихся.

Также потребляли водку, ханку, и анашу. Мечтали ограбить Центробанк России и изнасиловать в извращённой форме Наташу Королёву.

Причиной трансформации было совсем не осознание неправедности своей жизни.

Просто зачисление в актив давало послабления в режиме и помимо относительно легкого житья гарантировало условно-досрочное освобождение. По этой причине приспособленцы из бывших отрицал, не говоря уж о бывших спортсменах, плюнув на понятия принимали сучью веру и вставали на «козью тропу». Руководствовались они при этом сугубо меркантильными интересами. Лучше уж быть шнырём при штабе или в санчасти, заведующим баней, столовой или завхозом отряда, чем таскать на промке железо.