Борис Васильев - Глухомань

— Для суда. А для того чтобы прижать тебя?

Я задумался. В чем-то — а точнее, в той игре, которую крутили вокруг меня в нашей Глухомани, Валерий был прав. И еще я подумал об экспертизе печати, провести которую просил Сомова и заниматься которой подполковник явно не спешил. Взвесив все, я понял, что надо постараться упредить удар.

— Поехали к прокурору. К этому, новому, который пока еще роет, как говорят некоторые.

— Пожалуй, стоит, — сказал Валера, подумав. — Записки Метелькина брать?

— Записки Метелькина — наш боевой резерв, о них ни-кто не знает, ну и прокурору незачем знать. Будем говорить только о странностях налета на дискотеку.

Прокурор принял нас без всяких проволочек. Он и вправду либо старательно «копал», либо старательно прикидывался, но я склонялся к первому варианту.

— Уголовное дело мной возбуждено по факту вооруженного налета на дискотеку, — начал он чуть ли не в дверях. — Прослеживается версия московского следа. Криминальная разборка…

— Покажи ему, Валера, признание Вадика и свои находки…

Я довольно невежливо перебил прокурора. Уж очень мне не понравилась демонстрация борьбы за справедливость с уже подсказанным уклоном.

Валерий по-армейски четко и сдержанно доложил прокурору результаты своих расследований, не предъявляя никаких вещественных доказательств.

— Стрелял холостыми, говорите? — прищурился прокурор. — Ну, это еще доказать требуется. Если это вообще доказуемо.

Валерий молча выложил на стол один из обожженных пыжей. И пока прокурор рассматривал его, сказал:

— Нашел на ступеньках входа на дискотеку.

— Заактировано? — спросил прокурор.

— Нет. Милиционеры гильзы собирали, не хотел отвлекать.

— Н-да, — вздохнул прокурор, откинувшись на спинку стула. — Нет акта обнаружения — нет и доказательств. Хотя… — он почесал лысеющую голову. — Хотя, конечно. Учитывая признание свидетеля. Заставили задуматься. Серьезно задуматься.

И встал, протягивая руку через стол.

— Не смею задерживать. Будем разрабатывать и эту версию.

Мы вышли.

— Ничего он не будет разрабатывать, — вздохнул Валера. — Он будет искать возможность отбросить все наши доказательства.

— Вот тогда мы и обратимся в область, — сказал я. — Один пыж у нас все же имеется. Только Андрею об этом не проговорись.

Андрея в эти дни мы не видели. Дважды ездили к Кимам, ежедневно им звонили, но Андрей целыми днями пропадал в семье погибшей Светланы. Прощался с ней, рвал из сердца, занимался похоронами и дома практически не ночевал, появляясь очень поздно и уходя на рассвете. Катюша сказала, что он почернел, похудел и — изменился. Исчезла улыбка, выпятились скулы.

— Даже взгляд у него изменился, — рассказывала она. — Будто глаза навсегда высохли.

— Свадьбу они наметили, — тихо сказала Лидия Филипповна, беспрестанно вытирая слезы. — Светочка белое платье в ателье заказала. В понедельник примерка должна была быть…

Увидел я Андрея только на похоронах. Жертва ночной пальбы лежала в гробу в белом подвенечном платье. А на поминках, которые Андрей уговорил родителей погибшей Светланы устроить в кафе, улучил момент перемолвиться. Только слов у меня в этот самый момент не оказалось. Пропали куда-то все слова, и я просто обнял его и сказал:

— Держись. Ты теперь — опора семьи.

Он кивнул, поднял на меня безжизненные глаза.

— За отцом надо съездить.

— Давай. Когда скажешь.

— Скажу, когда с Федором о свидании договорюсь. А свидание — у тебя. Не возражаешь?

— Какие могут быть возражения.

Он опять кивнул. И уточнил:

— Для серьезного разговора при свидетелях. Пора точку ставить. Самое время точку поставить. Я позвоню тебе за сутки. Неплохо, если и Валерку позовешь. Два свидетеля лучше, чем один.

И пошел.

Я позвонил Валерию — он работал грузчиком, несмотря на протез, и дослужился до бригадира, — рассказал об Андрее и еще раз предупредил, чтобы он и намеком не обмолвился о том, что Федор стрелял холостыми именно тогда, когда убили Светлану.

— Ну, не круглый же я идиот, крестный.

Это свидание состоялось через три дня. Федор говорил горячо, не замолкая, а потому все его соболезнования и воспоминания о том, какой замечательной была Светлана, вы-глядели неприятно. Особенно для нас с Валерием, которые знали, насколько они фальшивы и неискренни. И понимали, что Федор не умолкает потому, что до ужаса боится Андрея.

Андрей долго, терпеливо и весьма хмуро слушал его, но в конце концов не выдержал: