Павел Антипов - Дипломная работа

Пока он думал, чем бы таким ответить Зильбердону, подлец Рафик посвящал Лене стихотворение за стихотворением и уже даже начал писать рассказы.

Кирилл не мог пустословить: «Я ради Лены на коленях готов всю землю обползти…». «Ведь не обползет же, сволочь! А Ленке приятно. Ах, чёрт, что же делать?»

Кирилл медлил, он видел, что он уже не №1. Лена прогуливала пары вместе с Рафиком, вечерами ходила с ним в кино и, может — страшно подумать — может, даже уже целовалась. Сердце Кирилла обливалось кровью при мысли, что те губы, которые целовали его в щёку, могли теперь соприкасаться со слюнявыми губами Рафика. Фу!

Все уже поговаривали, что вскоре Лена позабудет Кирилла и навсегда останется с Рафаилом, но Кирилл готовил последнюю битву, решающую. Битву, которая навек вернёт ему Лену. Битву, в которой он расправится со всеми Рафиками Зильбердонами, Димками Дубняками и всякими прочими Цибиняками.

К тому времени Кирилл уже работал в минском метрострое, а Лена заканчивала институт. Каждый день Лена поднималась на институтском лифте, и у выхода её ждал Рафик с новыми стихами. Каждый день Кирилл спускался под землю, где строили станцию метрополитена. Там он писал свою поэму, писал как умел — в камне.

В день открытия метрополитена Кирилл встретил Лену у лифта и не дал ей в очередной раз подняться к Рафику.

— Пойдём, — сказал он ей.

— Господи, куда? Меня ждут.

Но Кирилл так стиснул её локоть, что у Лены пропала всякая охота сопротивляться. К тому же она чувствовала свою вину перед ним, хоть и небольшую. Через несколько минут они уже спускались под землю на эскалаторе, а ещё немного погодя были на станции.

— Смотри, Лена, эту станцию я спроектировал и посвятил тебе. Она будет носить твоё имя. Я решил её назвать «Площадь Ленина».

Лена посмотрела на огромный мраморный зал, превосходивший по величине все залы дворцов, которые она видела в своей жизни. Мягкое освещение настраивало на романтический лад. У Лены забилось сердце. Она вспомнила, как любил её Кирилл, увидела, насколько выросла его любовь, и устыдилась того, что могла променять его на Рафика.

Кирилл подвёл её к центру станции, где возвышалась колонна. Верх её был прикрыт белоснежной тканью. Он протянул Лене верёвку:

— Тяни, Лена.

Лена дёрнула. Белая ткань упала к её ногам — и слёзы потекли из Лениных глаз: на колонне, расправив крылья, сидела каменная сова. Кирилл изваял её сам.

— Лена, ты выйдешь за меня замуж? — с мольбой в голосе прошептал Кирилл.

— Кирилл… О, Кирилл… — Лена потеряла сознание.

Когда она пришла в себя, Кирилл повторил свой вопрос, и Лена обещала подумать.

В завершении нельзя не сказать, что худсовет метрополитена высказался категорически против зоологической темы в архитектуре станции. Всё должно было быть идейно и высокохудожественно — так что на сову прилепили серп и молот, а крылья так и оставили. Название тоже менять не стали. Вот только Лена вышла замуж за Рафика Зильбердона, который посвятил ей свою первую книгу стихов.

Первые годы жизни были освещены именем Ленина, его фамилией, его псевдонимом. Жил-был такой Ленин и сделал он всем нам хорошо. Если бы не он, то было бы сейчас гораздо хуже. Ведь всем детям хорошо, правда? Возьми одного какого-нибудь ребёнка, повыспрашивай: ну как тебе? Не в данный момент, а вообще — глобально, как жизнь? Вопрос не простой, но ведь не плохо же, а? Пожалуй что не плохо. А раз не плохо, то, значит, хорошо. И за это вот всё спасибо Ленину.

Я тоже хотел, чтоб из-за меня людям было хорошо, а потому внимательно выслушивал все истории про Ленина и мотал на невыросший ус. Например, был такой рассказ про то, как маленький Ленин приехал в гости к тёте. Там он с тётиными детьми здорово повеселился: бегал, прыгал, убегал, догонял, ну и задел, как водится, вазу. Ваза упала и разбилась. Тётя собрала всех детей и говорит: «А ну признавайтесь, кто вазу разбил?» И Ленин, в общем-то, не сразу, но, в конце концов, проявил силу духа и рассказал всё. Мораль была такова, что если не будешь честным, то никогда не станешь Лениным.

У моей соседки по парте была какая-то очень красивая стирка. А у меня не было. На одной из перемен я незаметно взял эту стирку себе и никому ничего не сказал. Целый вечер дома я что-то рисовал и стирал замечательной резинкой, а наутро учительница на первом уроке и спрашивает:

— Дети, у Лены пропала её любимая стирка. Может, кто-нибудь взял? Верните, пожалуйста.

Я аж опешил.