Георгий Эсаул - Алиса Длинные Ноги

- Барыня! Белая в белом - белое золото вы, платина - не нагляжусь, в переписку с вами вступила бы, ножки облобызала словами за вашу красоту, вырвала бы своё сердце замершее и вам преподнесла на розовом блюде из кости фламинго, - Аделаида подластивалась к хозяйке, дрожала, боялась опалы - тогда на кухню, в людскую; Анна Антоновна добрая, но за ошибки спрашивает строго, её принципиальности в Институте Благородных Девиц обучили: Принцессе - Принцессовское, кухарке - щи с солониной. - Потешу я вас, расскажу о развратном воришке, подобных рассказов вы в благородном заведении не услышите, вздорное это, низменное, но связь с народом важна, чтобы вы видели пропасть - ад ей имя - между вами и букашками на ярмарке.

Давеча Агрипка и я на ярмарку ходили, руки протягиваем, играем в утопленницу и корабль - занимательная игра, но не для вашего сословия, вы на пианинах и арфах дух возвышаете, виноградник в душе поливаете, приказы отдаете Вселенной.

Стыдно вспоминать, но воришка карманный - чумазый, лет семьдесят ему, труха сыплется из портков, в карман Агрипке залез, ворочает, погано дышит, низкопробный барышник с конским лицом.

Агрипка смеется - он в карман капкан на крысу нарочно положил - против воров, и воришка попался в капкан: кричит, руку дергает, будто сома из штанов помещика - что вам до помещиков - сельские люди, не вам чета - вытаскивает.

Выхватил ладонь, а капкан злой собакой на руке висит, зубьями пальцы воришке раскрошил, цинично выглядит с белыми косточками - будто два чистых балаганных кловуна индюка за трапезой откушали - сожрали.

Народ потешается, другие карманные воришки присмирели, увидели агрономию в действии, обвисли сучьями старого сада.

Старичок мошенник с раздробленной рукой убежал - потеха, молоко от смеха скисло! - Аделаида опустила руки, присела с поклоном, неблагородно, но угодливо - честь по чести.

- Удачное ты рассказала, Аделаида, от простолюдинки поэмы я не ожидала; ящерицу из рукава мне в купальню подбросишь - я не удивлюсь, жизнь черни кончается с заходом солнца.

Вы превращаетесь в вурдалаков, а мы - благородные моральные девушки - факел знаний и просвещения несём, поэтому ночью нам всё видно, даже самые потайные уголки в бальных залах, где господа - источник мудрости; дамы - облака!

Воришку следовало наказать - в клетушку посадить, чтобы каждый торговец в мошенника спицу воткнул - других ворам в назидание; без прогулок возле клетки с убийцей жизнь торгового люда теряет смысл - так теряется миленький зайчик в лодке деда Мазая.

С дедом Мазаем я бы в лодке прокатилась, он - историческая личность: грязный, в малахае, но вошёл в легенду наравне с диким рыцарем в тигровой шкуре - Мцыри!

Пушкина, Александра Сергеевича на балу видела - мадеру он пил - некрасиво, с причмокиваниями, но - талант, образец романтики, когда каждая строка сияет золотом.

АХ! Аделаида, негодница с аллергией на античное искусство!

Зачем ты мне козлиную шубу в ванну подложила - падучей моей желаешь, батрачка?

Насмехаешься над утонченной институткой, сравниваешь чёрный мужицкий тулуп с золотом моих волос на лобке - гильотина тебе на ужин!

- Нет в ванной козла и его тулупа, барыня!

Бредите, от переутомления с арфой у вас видения; вы не гадалка, но дым вас сознания лишил - так лягушка-путешественница удивляет дельтапланеристов! - Аделаида подбежала к ванной, взглянула, охнула, прикрыла ротик маленькой теннисной ладошкой - драгоценные камни считать в этой ладошке, и упала белым лебедем в обморок.

Графиня Алиса Антоновна задумала побранить горничную и даже ущипнула бы её за верхнюю губу, но тулуп в ванной ожил, будто мертвец после живительного дождя.

Между ног графини Алисы Антоновны возникла из ниоткуда волосатая чёрная лапа, шарила с настойчивостью дознавателя из следственного комитета.

Вынырнула голова - рыло, рога, удивительная усмешка едкого синильного сарказма и Вселенского превосходства:

- Браво, графиня Алиса Антоновна!

Если швырну в вас сейчас вишневую косточку или малахитовую шкатулку, разгрызёте обязательно - злости у вас хватит - затОпчите Америку.

Ножки ваши балетные: ступни маленькие, но пройдутся по городам, по хижинам хлопковых рабов - мама путешественника Афанасия Никитина воскреснет и подивится вашим ногам.

Блистаете в свете Авроры, нагая, обворожительная - портрет Горгоны Медузы с вас написал бы - комплимент, а не оскорбление, потому что уважаю Горгону Медузу за шаловливость в движениях и неподвижный ум в уголках лукавых глаз члена-корреспондента Академии наук России.