Георгий Эсаул - Маугли

Я бы ушел - предварительно взорвал бы дверь гранатой и вышел, но оскорбление задело меня - не я начал эту войну, не я Рэмбо.

- Не по своей воле я в этой комнате, а по стечению чудовищных обстоятельств, - губы мои дрожали, я находился на пороге инфаркта - так уборщик находит золотую табакерку и падает в обморок. - Может и по моей воле, но я бы так не сказал, особенно после вашей откровенности, граничащей с откровенностями черноморских торговок рыбой.

Наслаждения я не ищу, а пришёл за невестой, и вас отрекомендовали мне, как наилучшую невесту России, со скидкой на распродаже.

Если я соврал, то пусть кадка под фикусом расколется, как при попадании молнии, - мы посмотрели на кадку - не раскололась, и я продолжил в оправдательно-увещевательном ключе: - Любопытство к семейной жизни и боязнь, что меня охмурит воровка, привели к вам - так дорога приводит Железного Дровосека к Страшиле.

Признаюсь, что сразу вы мне не понравились, и вижу, что я вам не люб, но - стерпится-слюбится, лишь бы вы ночью меня подушкой не задушили за художественный храп.

Впрочем, места в моих хоромах достаточно, и мы разделим спальни, если вы пожелаете.

Жизнь без домашних обедов - пустяки, лишь бы вы не кричали каждое утро петухом. - Я выказал пожелания, скрестил руки на груди, ждал ответа, как соловей ждет продавщицу роз.

Невеста с брезгливостью посмотрела мне в глаза, затем с той же неприязнью осмотрела с ног до макушки - снова и снова, будто перед ней восстал из ада черт в смрадной слизи.

Она заговорила, и столько в её словах яда, что хватило бы на гусарский полк:

- Маньяк! По глазам вижу, что вы - маньяк, батюшка.

Кто же за маньяка пойдет замуж по своей воле?

Только полоумная или несчастная пойдет, каторжница, тюремщица, прокаженная.

Вы уже в годах, подыскиваете невесту, а где ваши прежние жены?

Вы их сожгли в печке, бросили под поезд.

Если мужчина в возрасте один, без женщины, то - не к добру, не от добра идет, потому что нормального мужчину женщины не бросят, как из котла кипяток на голову.

Вы ищите новых жертв и во мне видите новую несчастную с конфетками помадками в кармане.

Люблю сладкое - из несчастного бедного детства вынесла, когда родители вегетарианцы, сторонники здорового образа жизни не давали мне ничего слаще морковки.

Вы же желаете не только мои конфеты, но и другие сладости, до которых так падки развратники, похожие на вас.

Если я напишу книгу о маньяках и развратниках, то на первой же странице наклею вашу фотографию.

Вам, мужчинам в радость соблазнить женщину, унизить её, отобрать лучшие годы, а затем растоптать, пожалуй, да и золота не дать.

- Золото? Я дам вам золото! За золотом дело не станет, - я зачем-то оправдывался, словно обокрал невесту во вторник.

Она же в ответ на мои слова закинула голову, захохотала с прежним презрением - где её учили ненавидеть мужчин?

В школе на уроке географии?

- Золото? Ха! Купить меня желаете за золото?

Все вы, охальники, на одно лицо - если женщина честная, то вы её золотом маните, дурманите.

Не нужно мне ваше золото, я работу найду, хорошую работу, я песни пою, рукодельничаю - не пропаду с голоду, а ваших жалких подачек мне не нужно, потому что медь часто дороже золота.

Капитал наживаете?

Совесть себе купите на ваш капитал, а меня, честную женщину, не получите, словно наступили на ежа.

Ежи - не дикобразы, но и свои понятия о чести имеют, в отличие от вас с каплей под носом.

Давеча я шла по Кусковскому парку, вдыхала аромат веков с примесью городской известки, столь радостной для насильников, потому что жертва в известке ничего не скажет.

Болезни уходили из меня, я верила в чудо и в принцев, которые не знают слов "водка" и "рюмочная".

Чувство безграничной любви к ливневым лесам и утонченности в разговоре с вегетарианцами охватило моё женское естество, облапило волосатыми руками и потащило в мечту.

Я представила, что я графиня Шереметьева из Дворца усадьбы Кусково: на мне синие чулки, тяжелые черные башмаки с железными мысами и серебряными пряжками, свадебное платье из египетского бархата и Корона Российской Империи.

Вонь от конюшен, духота солнечного лета из мечты перебивали унылые краски нынешнего Кусковского парка, даже витамины не обрадовали бы меня, и комары бы не привели в сознание, но мечты вылечили лучше раздражающих и естественно болезненных профессоров от медицины.

Мигом по воле мечты я перелетела на Огненную землю, к подножию Антарктиды, где замерзает моча.