Георгий Эсаул - Маугли

Отец её не хотел, чтобы мы поженились, а он - старый угольщик, хотя и миллиардер, грыжу себе нажил, когда алмазы из кладовки в сундук перетаскивал.

Невеста моя прелестная, конкурс красоты выиграла, да и ко мне благоволила, потому что я - ученый палеонтолог; ученых барышни любят, преклоняются перед нами, но спят с неучами.

Сердце у меня прыгало, Маугли, когда прелесть моя обнажённая по своему дому бегала, а я за ней вприпрыжку, но не догонял, потому что комнат во дворце не счесть, запутано все, коридоры, дворецкие с шампанским "Вдова Клико".

Верно, что любила своего мужа Клико, если шампанское в честь него назвала - так головорезы называют оружие в честь куртизанок.

В одной из комнат подстерег меня отец моей ласточки, пригрозил, что кастрирует меня, если я от его дочери не отстану, как лист дубовый.

Если бы угрожал мне смертью, то я бы рассмеялся в лицо ему, плюнул на клятвы и на книги мудрости, оттого, что смерть не страшна.

Но, если угрожают выбить зубы, отрезать яички и прижечь головку члена каленым прутом - страшно, Маугли, очень страшно для мужчины, словно репейник в носоглотку засунули.

Как это без зубов и без пениса? Даже наука не дается мужчинам без пениса и без зубов, а дамочки - подавно, словно их заколдовали на кладбище под грохот барабанов". - Маугли замолчал, испытующе смотрел на медведя-оборотня - так щенок смотрит на миску с супом.

Но Михайло Потапович, если и хотел что сказать в ответ, сделал бы критическое замечание, то передумал, потому что дискуссия с Маугли стоит намного ниже, чем поедание паштета из индейки.

Женщина жадно кушала, облизывала пальцы, кидала новые куски паштета в рот, снова облизывала пальцы, а, если что и помнила из рассказа Маугли, то проглотила за ненадобностью - так психиатр забывает, что обворовал пациента.

- Мама, мама, я купила на распродаже - стоили девять тысяч, а я взяла за триста рублей!

Не правда ли чудно - я сэкономила на семейном бюджете, и ты за меня не покраснеешь, потому что не в рванье пойду по улице. - К Михайло Потаповичу подбежала девушка, лет восемнадцати, изворотливая, слегка наклонённая от избытка чувств и силы - так деревце склоняется над рекой.

В руках девушка держала красные сапожки, блестящие, но Маугли от них отвернулся - не любил красный цвет, оттого, что красное - цвет пожара.

Девушка посмотрела на Маугли с любопытством молодости, и тут же иголка кедровая уколола Маугли в сердце - так он неосторожно в тайге один раз попал в капкан.

"Волчица! Молодая волчица! - кровь солдатскими башмаками стучала в виски. Маугли почувствовал, как ослабли руки, ноги подкашиваются, будто три дня гнался за лосем и на ходу кушал только ягель. - Почему она называет Михайло Потаповича мамой - даже по годам Михайло Потапович ей - бабушка или дедушка.

Медведь волку не товарищ!

Оборотень морок на волчицу навел, как на зеркало брызнул синюю краску?"

Маугли тихо зарычал, но понял, что сейчас не до рычания - унизительно, нелепо и не к месту, все равно, что в чистый ручей бросил падаль - замолчал.

Девушка почувствовала особое к себе отношение со стороны Маугли, потому что каждая женщина чувствует, когда на неё смотрят с интересом или думают о ней самцы: иначе род живых существ на земле бы вымер, и остались бы только камни.

Она внимательно вглядывалась в глаза Маугли, нахмурилась, словно кулаком по лбу стукнули.

Маугли заметил в глазах волчицы отчужденность, неприязнь, горячее раздражение, будто от кипящего супа.

Волна злобы хлестнула Маугли, но он устоял - на то и волчицы, чтобы ненавидели всех, оттого, что волчат придется защищать от охотников и палеонтологов.

Но, если волк завоюет волчицу, то - навсегда, и взгляд ей станет другим для него: так в булочной продавщица выбирает лучшие хлеба для любимых покупателей.

Маугли возжелал немедленно завоевать волчицу, но знал, что путь к ней пройдет не только по тайге, но и по каменным джунглям, по верхушкам кедров и по водному разделу Сибири и Азии.

Михайло Потапович тем временем взревел на волчицу, будто гору на неё обрушил с линиями электропередач:

- За мои деньги купила себе на увеселения?

Зачем тебе в городе новая обувка, когда старую еще не сносила до дыр в голове.

Почти новые у тебя мои сапоги, дырки клеем замазаны.

- Подошвы у сапог стерлись, - волчица поглядывала на Маугли, видно, что неприятно, когда мать выносит разговор для посторонних - так кухарка показывает полицмейстеру грязную посуду хозяев. - Я латала, латала, даже дощечки прибивала - всё отходят, будь они неладны. - В голосе девушки не слышно огорчение, она отвечала привычно, даже с задором, словно находила игру в слова, отговорки - забавными потешками.