Георгий Эсаул - Маугли

Тяжело на меня смотришь, волком, а я тебе, все равно, что мать родная, но кушаний не дам, иначе упаду голодной смертью подкошенная.

Ах, как я ждала мига наслаждений с зернистой колбасой, а теперь она мне в рот не полезет, потому что ты все портишь, парень, собака на сене ты.

Недобрый, злой, злой ведьмак!

Или полезет мне зернистая колбаса - на потребу? - Михайло Потапович и зернистую колбасу достал из сумки - в сумке не убывало, откусил, пережевывал, смаковал, и лицо женщины-медведя поплыло счастьем: - На потребу, на радость зернистая колбаса, и ты праздник гурмана не испортил дурным поступком, парень.

Прощаю тебя и накладываю на тебя вето и епитимью - три дня мойся, отмывай грехи.

Не сумасшедший, не полоумный ты, а - одержимый, и в одержимости твоей я бы нашла себе друга, если бы смогла поднять магазин с окороками.

Золото мне надо, много золота, потому что еда за золото продается: наступает тяжелое горькое время с ехиднами, пустыми полками и слезливыми барышнями, что не осилят свинью за один присест.

Коня, коня мне, парень!

Что глаза твои застыли черным пламенем?

Задумал недоброе по отношению к честной Московской женщине, пенсионерке с подведёнными бровями соболиными?

Признавайся, иначе я с тебя шкуру спущу, а кишки на деревьях развешу для устрашения других мазуриков.

- Так я и думал, Михайло Потапович, так и думал!

Наконец, сквозь льдины слов ты дошел до главного, открыл мстительную душу, что убьешь меня здесь и сейчас, как геолога задушил в яранге.

Геолог пришел с миром к жене чукчи, а ты съел обоих, когда они любили друг друга, дарили жизнь новому поколению угро-чукчей.

Я похудел, я бледный, но выпотроши меня так, чтобы я видел в последний миг свои кишки, сердце и печень - доживу ли до того момента, как ты их развесишь по деревьям.

В тайге ты бы закопал меня, подождал, пока тело протухнет, а затем бы скушал себе на здоровье, и не подавился бы моей берцовой костью, потому что зубы у тебя крепче камня.

Но каменный лес диктует другие правила, Михайло Потапович, иные времена наступают на мохнатые пятки.

Солдат Вадик за меня отомстит; девица Анжела меня ждет с поклоном и деньгами, и, возможно, твоя медвежья шкура украсит стену борделя или пол канализации.

Я нездоров городом, но здоров телом, и пробегу с бараном за плечами сто миль без отдыха.

Маугли красавец, Маугли силен, но нет во мне силы против медведя, потому что так тайга написала: медведь сильнее волка.

Амурский тигр нас рассудит, но у тигра нет совести - по помойкам побирается, девушек присматривает около бань, а затем хвостом размахивает - мать-героиня, а не царь тайги.

Сергей Иванович Абрамцев запрещал мне, чтобы я ловчие ямы на тигра ставил; и с тигра, если случайно поймаю, шкуру не спускал, а отправил бы его обратно на природу.

Сергей Иванович Абрамцев чтит законы тундры и любит тайгу, потому что из тайги получает посылки с золотыми самородками.

Семен Михайлович Тополь не уважает тундру и тайгу, золото не получает, поэтому не добр к лесному братству - так бурундук ненавидит лося, который раздавил его нору.

Семен Михайлович Тополь подтвердил слова начальника - Сергея Ивановича Абрамцева, что нельзя тигров в тайге мучить, но добавил, что с удовольствием примет от меня шкуру тигра, кости тигра и мясо тигра, а взамен подарит новую одежду с китайского рынка.

Семен Михайлович осторожный, но добрый, как соболь.

Я поставил по привычке ловушку в туалете, забыл, что в городской тайге бешеные лисицы появляются редко, особенно в мужских туалетах, похожих на снежные дома.

Я долго привыкал к людским туалетам, не понимал, почему нельзя справлять нужду на улице, под фонарями и в парках, где ветер овевает пустые ягодицы.

Сергей Иванович Абрамцев приучил меня к ватерклозету, но и в туалете я ставил ловушки, в одну из которых угодил Семен Михайлович Тополь!

Я извлек стрелы из ягодиц Семена Михайловича, из его правого плеча, из левого уха, а Семен Михайлович Тополь не смеялся, но и не ругал меня, относился к жизни спокойно после трех килограммов красной икры.

Помню, что он мне сказал, даже кровь не останавливал, говорил, что полезно, когда дурная кровь вытекает из всех дыр.

Говорил, а глаза добрые, с поволокой, как у умирающего пса:

"Маугли! Лесной человек Маугли с острыми зубами и немытыми ушами.

Правду я расскажу тебе, почему не журю за ловушку в туалете, словно ты сыром намазался.

Сватался я за дочку банкира, черноволосую, ухоженную, знатную - от Чингисхана род ведет.