Артур Хейли - Отель

— Вы говорить: какие перемены, мсье? В нашем деле самое главное — качество пищи. Для некоторых фасад — как блюдо выглядит — важнее, чем его вкус. В этом отеле масса денег тратить на decor [4] decor - декорация,отделка (франц.) . Вокруг все обкладывать петрушка. А в соус ее класть мало. Салат лежать на блюде, а он больше нужен для суп. А уж эти фокусы с разноцветной желатиной! — И Лемье в отчаянии воздел к небу руки. Питер сочувственно улыбался. — Ну, а уж вина, мсье! Dieu merci [5] Dieu merci — слава богу (франц.) , за вина я не отвечать.

— Насчет вин вы правы, — согласился Питер. Он тоже был невысокого мнения о винном погребе «Сент-Грегори».

— Словом, мсье, обыкновенный табльдот. Чтоб так не уважать продукт, так тратить деньги на внешний вид — прямо плакать хочется. Плакать хочется. Плакать, мсье! — Лемье помолчал, передернул плечами и добавил: — А ведь если столько не выбрасывать, у нас могла бы быть какая кухня — и желудку хорошо, и вкусно. Не то, что сейчас — все одно и то же, с виду красота, а на вкус — ничего особенного.

А ведь Андре Лемье, подумал Питер, видимо, не очень-то представляет себе, что нужно «Сент-Грегори». Как бы угадав его мысль, помощник шеф-повара заговорил снова.

— Да, действительно, у отеля есть своя специфика. Тут ресторан не для утонченный гурман. Такой он быть не может. Надо готовить много блюд и быстро, обслуживать сразу много людей, а все они по-американски спешат. Однако же и тут можно добиться определенный совершенство. Чтоб совесть была чиста. А мсье Эбран говорит, мои идеи слишком дорого стоят. Это неправда, я уже доказал.

— Как же вы это доказали?

— Пойдемте, пожалуйста.

И молодой француз повел Питера в свой застекленный закуток. Это была крошечная клетушка с двумя столами, картотекой и шкафами, занимавшими все три стены. Подойдя к столу поменьше, Андре Лемье открыл ящик, вынул большой конверт и из него извлек папку, которую протянул Питеру.

— Вы спрашивать насчет перемен. Здесь все сказано.

Питер Макдермотт с любопытством открыл папку. В ней лежала стопка бумаги, исписанной мелким, каллиграфическим почерком. Несколько листов большего размера были сложены пополам — на них оказались диаграммы, нарисованные от руки и так же тщательно пронумерованные. Питер понял, что перед ним — план коренной реорганизации системы общественного питания в отеле. На других страницах были сделаны подсчеты расходов, наброски меню, план осуществления контроля за качеством изготовляемых блюд и наметки штатов. Даже при самом беглом знакомстве документ поражал своей смелостью и знанием деталей.

Питер поднял на молодого француза глаза и встретился с ним взглядом.

— Если позволите, я хотел бы поближе ознакомиться с вашей работой.

— Берите. Все равно этим бумагам еще долго лежать. — Губы помощника шеф-повара скривились в горькой усмешке. — Мне все время говорят, ни одна моя лошадка в стойло не придет.

— Меня вот что удивляет: как это вы могли за столь короткий срок все изучить и так тщательно продумать.

Андре Лемье пожал плечами:

— Чтобы понять, что плохо, не надо много времени.

— Так, может, следуя этому принципу, мы сумеем разобраться и в неполадках с жаровней.

В глазах молодого повара загорелся было веселый огонек и тут же сменился выражением досады.

— Tonche! [6] Tonche — ваша взяла! (франц.) Правильно: я видел жир не такой, а когда разогрели — не понюхал.

— Неправда, — возразил Питер. — Вы же сами сказали мне: вы почувствовали, что жир негоден, но, несмотря на ваше распоряжение, его не заменили.

— Мне надо было узнать, почему жир испортиться. Все иметь причина. И если ее скоро не обнаружить, может случиться большая беда.

— Какая, например?

— Слава богу, сегодня мы мало готовить на испорченный жир. А завтра, мсье, надо зажарить шестьсот порций на ленч для участники конгресса.

Питер лишь тихонько присвистнул.

— Только и всего!

Они вышли из стеклянной клетушки и подошли к жаровне, с которой в это время как раз счищали последние остатки злополучного жира.

— Завтра жир, конечно, будет свежий. А когда его меняли в последний раз?

— Вчера.

— Вот как!

Андре Лемье кивнул.

— Мсье Эбран, он не шутить, когда жалуется на большой затрат. Но почему жир портится — тайна.

— Я сейчас пытаюсь вспомнить, что я знал из пищевой химии, — медленно проговорил Питер. — Свежий, доброкачественный жир начинает чадить при температуре…

— Четыреста двадцать пять градусов. Больше нагревать нельзя, иначе он гореть.