Array Амритрай - Современная индийская новелла

Он выбрал яркую коробку конфет и опустил ее в мешок. Мону бросил туда же жестянку с надписью «Британия».

— Все, отчаливаем.

Оба направились к выходу.

— Постой-ка, — Сону огляделся, — должны же здесь быть приличные сигареты.

Он остановил свой выбор на марке «Стефан Кинг» и бросил блок в сумку. Мону прихватил свои любимые «Три девятки».

— Ну, теперь действительно пора. Жадность фраера сгубила.

Проходя мимо застекленного шкафа, уставленного косметикой, Сону остановился.

— Надо и хозяйку побаловать.

Он осторожно снял с полочки флакон французских духов, а Мону сунул в мешок полдюжины тюбиков губной помады, флакон одеколона и пару пачек лезвий «Сильвер Жиллет».

— Ведь наши-то, зараза, ни на что не годятся.

— Ну, это ты брось, теперь получше делают, — возразил Сону, — мало-помалу и Индия движется к прогрессу. Америке, знаешь, сотня лет потребовалась.

Сону неплохо учился в школе и срезался только на выпускных экзаменах, Мону же едва дотянул до третьего класса. Он уважал ученость Сону и обычно никогда не спорил с ним, но сейчас не выдержал:

— Довольно! Закрывай лавочку! Пора отваливать, да поживее. Застукают здесь, так загремишь за решетку. Враз свою Америку забудешь.

Сону поспешил за братом, который уже ухватился за веревку, свисавшую с рамы окошка, прорезанного у самого верха стены. Предусмотрительный Кейкобад разместил под окном портреты лидеров Ирана. Рядом с ними красовались фотографии государственных деятелей Индии, а поодаль — прочих знаменитостей всего мира. Сону окинул их взглядом и тяжело вздохнул:

— Эх, не стань я вором, быть бы мне большим человеком. — Мону знал слабость брата — любил человек поговорить о политике. Ответь он сейчас хоть слово, и Сону уже не остановишь. Мону молча пододвинул к стене стол, вскочил на него и стал взбираться наверх. Упершись ногами в раму, он жестом поторопил Сону. Тот карабкался вслед за ним с кошачьей ловкостью. Вытянув свисающую веревку, Мону сбросил ее из окна на улицу. Через мгновение оба, опасливо оглядываясь, уже неслись по берегу моря. Добежав до прибрежных скал, они еще долго петляли под их прикрытием, пока не вышли к уединенной набережной.

Теперь от ресторана Кейкобада их отделяло больше мили. Сону бросил взгляд на часы: три часа ночи.

— Раньше четырех полицейский патруль не пожалует.

— Время есть, — согласился Мону.

— Давай тогда раскидаем барахлишко.

Оба принялись раскладывать по кучкам сигареты, печенье, конфеты, губную помаду и духи. Разделили поровну медь и серебро и взялись за бумажные купюры. Последняя, замусоленная и потертая десятка, досталась на долю Мону. Это ему не понравилось. Как все малограмотные люди, он больше доверял чистеньким и новым бумажкам. Протянув Сону измятую десятку, он попросил:

— Возьми ее себе, а мне дай другую.

— Это почему же? Чем эта десятка хуже других?

— Ничем она не хуже, поэтому я и прошу другую.

— Ничего не выйдет. Придется тебе взять именно эту.

— Что значит «придется»? — уже начиная злиться, спросил Мону. — Чего ради ты норовишь всучить мне всеми правдами и неправдами эту замызганную десятку?!

— Всучить? Правдами и неправдами? Выходит, я тебя обмануть хочу? Да это ты пытаешься надуть меня, — распалясь, кричал Сону. — Сегодня я лез через стену, взламывал двери, а ты знаешь — тому, кто идет на дело первым, полагается большая доля. Я об этом молчу, так ты еще надуть меня хочешь!

— Попридержи язык. Забыл, что прошлый раз ты стоял на стреме, а я провернул все дело?

— Так тогда ты получил на пятерку больше.

— Бери и ты лишнюю пятерку, только заткнись.

— Заткнись? Это ты мне?! — Сону дрожал от ярости. — На кой черт мне твоя пятерка?!

— А десятку все-таки обменяй, — упрямо настаивал Мону.

— Никакого обмена! — закричал Сону в бешенстве. — Обменять десятку! А этого не хочешь? — Он выхватил нож, Мону тоже.

Без четверти шесть полицейский береговой патруль обнаружил среди скал два мертвых тела. Все вокруг носило следы яростной борьбы, на истоптанном песке темнели бурые пятна крови. Мону всадил нож в сердце Сону, но и Сону успел перерезать брату горло.

Полицейские доставили трупы в участок. Все награбленное возвратилось к счастливому Кейкобаду. Вернули все — до последнего тюбика губной помады.

Полицейский инспектор Сибте Хасан сразу опознал убитых. Фотографии обоих давно уже хранились в участке, Сону и Мону не раз отбывали наказания.

— Взгляните, ведь это Мону и Сону! — удивился помощник инспектора Кхатте.