Array Амритрай - Современная индийская новелла

Что было сказать на это Ханумаппе? Он растерянно взглянул на жену. Та — в слезы.

— Ничего не пожалеем. Только бы он выжил. Займем у кого-нибудь. Поправится — выплатим, — сказала она.

После долгих мучительных раздумий и Ханумаппа решил, что заем — единственный выход из положения.

Он обратился к ростовщику Шивалингайе. Тот согласился одолжить денег — но под залог земли. У Ханумаппы совсем опустились руки.

Заложить землю, которую ему вручили отец и дед и наказали беречь и любить, как родную мать! Неужели нельзя без этого? Словно прочитав его мысли, Шивалингайя объяснил:

— Тебя беспокоит то, что придется заложить землю? Но ведь заложить — не значит продать. У меня нет никакого желания, воспользовавшись твоей бедой, прибрать к рукам землю. Но я деловой человек и не могу поступать иначе. Выздоровеет сын — в один год рассчитаешься с долгом.

Басавва сказала то же. Не видя другого выхода, Ханумаппа приложил большой палец к составленной ростовщиком бумаге и получил деньги. Доктора начали лечить Рамаппу.

Ханумаппа совсем забросил дела по дому и участку. Через каждые два-три дня приходилось ездить за десять миль в город за лекарствами. Время от времени он возил туда и сына показать докторам. Так прошло несколько месяцев. «Дело идет на поправку», — уверяли доктора. Но Рамаппе становилось все хуже. Он лишился речи и только смотрел на отца бессмысленным взглядом. Его тяжелое дыхание было слышно издалека.

А шанубхога тем временем возбудил в суде дело против Ханумаппы за то, что тот якобы срубил на своем участке два сандаловых дерева. Насколько помнил Ханумаппа, ни при отце, ни при деде таких деревьев на участке не было. А в книгах шанубхоги они числились. Пришел дафедар, составил акт, свидетели поставили под ним подписи.

И вот к заботам о сыне прибавилась судебная волокита. Дело тянулось больше трех месяцев. Хочешь не хочешь, пришлось нанять защитника, а чтобы заплатить ему, снова идти к Шивалингайе. Теперь долг удвоился. Ханумаппе грозила тюрьма, он отделался штрафом в пятьдесят рупий.

Теперь шанубхога начал подговаривать Шивалингайю. Тот вначале не поддавался. Тогда шанубхога пошел на обман:

— Говорят, что Ханумаппа хочет перезаложить свой участок другому ростовщику, Иранегере Чандрегауде. Чандрегауда сам сказал мне об этом. Потребуй вернуть долг, не то останешься в дураках, — посоветовал он Шивалингайе, как бы дружески предостерегая его.

Шивалингайя человек бесхитростный, интриги и обман ему не свойственны. Не догадываясь о замыслах шанубхоги, он потребовал у Ханумаппы уплаты долга.

От обрушившихся на него несчастий Ханумаппа начинал терять рассудок. Как-то, после очередного категорического требования Шивалингайи, он, выйдя из себя, крикнул:

— Нечем мне платить, нечем! Делайте со мной что хотите!

Услышав это, Шивалингайя убедился, что шанубхога сказал ему правду, и к шанубхоге же обратился за советом.

— Подавай в суд, — отрезал тот.

И снова началась тяжба. Умирающий сын и выскользающая из рук земля. Суд и сын — Ханумаппа просто разрывался на части. Состояние больного все ухудшалось. Встревоженный этим, Ханумаппа пропустил два судебных заседания, и суд принял решение продать его участок с аукциона. Защитники, зная, что Ханумаппе печем платить, отказались вести его дело.

Жаркий полдень. Ханумаппа сидел у постели больного сына. Сегодня продавали с торгов его участок. На душе было тяжело: поле, доставшееся ему от отцов и дедов, уходит в чужие руки. Басавва с раннего утра забилась в угол и тихо плакала там. А перед самым домом Ханумаппы, возвещая всей деревне об аукционе, бесновались бубны. Ханумаппе, неподвижно, как изваяние, сидевшему у изголовья больного сына, этот звук казался похоронным боем барабана. Ханумаппа сжал кулаки и до крови закусил губу. По его заросшим щетиной щекам катились слезы. «Дум-дум», — продолжали реветь бубны.

От их беспрерывного завывания находившийся в беспамятстве Рамаппа вдруг очнулся.

— Что это, отец? — еле слышно прошептал он.

— Это продают участок, — так же тихо ответил Ханумаппа.

— Чей участок? — озабоченно спросил Рамаппа.

— Наш, сынок, — едва выговорил старик.

— Ох, — вздохнул Рамаппа и попытался приподняться, но тут же уронил голову на подушки. Его ослабевшее сердце не вынесло потрясения.

И Рамаппы не стало.

— Рама! — вскрикнул Ханумаппа.

— Умер! Умер! — в голос зарыдала Басавва.