Array Амритрай - Современная индийская новелла

— Мне страшно. — Унниса заплакала навзрыд.

Рахиман обнял жену, и, стараясь успокоить ее, спросил:

— Чего ты боишься? Думаешь, со мной что-нибудь случится?

— Перестаньте, пожалуйста. Еще беду накличете, — прошептала она.

— Молись богу, Унниса. И не теряй надежды. Даже если со мной что случится, ну зачем тебе уж так убиваться?

— Что это вы говорите? — изумленно спросила Унниса, перестав плакать.

— Все мы под богом ходим. И если разобраться, что хорошего я тебе дал? А сколько было других, с которыми тебе жилось бы лучше!

— Перестаньте, пожалуйста…

— А что? В самом деле, сколько было охотников, готовых дать тебе кров и любовь! И теперь найдутся…

— И не стыдно вам! Почему вы так жестоки?! У меня даже в голове не укладывается то, о чем вы говорите, — рассердилась Унниса.

— Я не хотел причинить тебе боль. Но я считаю, что всегда надо рассчитывать на самое худшее. И не витать в облаках, а подходить к делу по-серьезному. Вот почему…

— Довольно. Я не хочу и слышать об этом! Вот если я умру, вы наверняка снова…

— Ладно, оставим это. Не надо было мне заводить такой разговор. Обидел я тебя, прости. Пока мы так любим друг друга, разве может судьба быть жестокой к нам? Вот увидишь, я добьюсь успеха, получу чин и вернусь. Тогда тебе эти страхи покажутся глупыми.

Они еще долго говорили и уснули только за полночь.

С того дня их дом словно погрузился во мрак. Мать то и дело задумывалась и тяжело вздыхала. У жены от непрерывных слез распухли веки. Рахиман, загнав тревогу внутрь и взяв себя в руки, молчал, стараясь не выдать затаенных мыслей, и лишь иногда нарушал молчание, чтобы успокоить или подбодрить мать и жену. И смеялся: мол, не о чем печалиться.

Наконец подошел день расставания. Мать и жена собрали вещи Рахимана, упаковали их. Унниса наготовила еды и дала ему с собой большой узелок. Карим вырезал и обстругал старшему брату палку на дорогу. Мать благословила сына. Рахиман заранее обдумал, что скажет при расставании. Но когда настало время уходить, спазмы сдавили горло и все слова вдруг вылетели из памяти. Он с трудом выдавил из себя: «До свидания!» Унниса тоже не могла произнести ни слова, только терла мокрые от слез глаза. Потом она кивнула головой и, отвернувшись, судорожно сжала губы. У Рахимана не было больше сил выносить эту сцену, и он торопливо зашагал прочь. «Что же я сделал? — думал он. — Ни слова не сказал в утешение. А сколько хотел сказать! Растаял — как масло на огне. Кого теперь попросить написать ей обо всем?»

Рахиман проходил подготовку в лагере для новобранцев в Бангалуре, а всеми своими помыслами был дома. Перед его глазами стоял образ заливающейся слезами жены, в сердце горьким упреком отдавались тяжелые вздохи матери. На душе у него было неспокойно. «Правильно ли я поступил? А может, вернуться, пока не поздно?» — терзали его сомнения. Он корил себя за то, что поторопился и не подумал как следует, прежде чем решиться на этот шаг. И тут же снова успокаивал себя: «Разве не сам я убеждал их в необходимости этого? А теперь казнюсь… Правильно я поступил или нет — дело сделано. Вернуться домой — просто стыдно!»

Прошло три месяца. Теперь Рахиман только и думал об отпуске. Когда он наконец сможет поехать домой, повидать своих? Да и жене уж подходит время родить… Как они там справятся без него? Только строгий режим в лагере и напряженная военная подготовка, отнимавшая почти все время, удерживали его от побега.

Человек предполагает, а бог располагает. Рахиман ждал отпуска, а судьба распорядилась по-своему. Япония вступила в войну. Рота, в которой служил Рахиман, получила приказ готовиться к выступлению. Рахиман умолял отпустить его хотя бы на один-два дня, но все отпуска были отменены. Их отправили в Мадрас и там погрузили на пароход. Новизна путешествия по морю, постоянный страх: вдруг нарвутся на японские корабли или налетят вражеские самолеты, паника вокруг, мысли о предстоящих боях, — все это отвлекало Рахимана от горьких раздумий. Но стоило ему остаться одному, как на него тяжестью наваливалась тоска.

Через несколько дней они прибыли в Рангун, а затем получили приказ двинуться в джунгли Малайи. Тяжелые переходы, военная подготовка… У Рахимана совсем не оставалось времени для мыслей о доме.

Прошло еще несколько месяцев. Японцы овладели Сингапуром и подходили к Рангуну. Рота Рахимана вела бои в болотистых джунглях Малайи. Сначала Рахиман посылал письма домой каждый месяц. Но непрерывные бои, спешные отступления, постоянная готовность к маршу, смертельная опасность на каждом шагу, голод и холод так изматывали солдат, что теперь он не мог просить товарищей писать его письма. Он только подал рапорт с просьбой пересылать жалованье семье.