Мишель Жуве - Похититель снов

— Чему вы улыбаетесь? — спросила Бьянка.

— Я думаю о моем бедном брате, в этих грязевых ваннах среди старых немок, сморщенных и горбатых… Вы сказали, что мой брат выступал на прошлой неделе в Венеции на какой-то конференции. Он хорошо говорил?

— На конгрессе по сну? Нет. Всех удивил тон и тема его выступления. Он почти дошел до признания того, что ошибался всю свою научную жизнь. Тяжело было это слышать. Даже противники его идей были сильно разочарованы.

— Откуда вы такая? Вы мне уже говорили, но я забыл. Я вами совершенно очарован. Вы так прелестны!

— Я из Турина, — ответила она, покраснев.

— Вы долго пробудете в Венеции?

— Только сегодняшнюю ночь. В чудной маленькой гостинице «Да Калчина» к югу от Дорсодуро; это старинный дом Джона Раскина. Я надеюсь, что смогу найти вам там номер. Я уезжаю в Турин завтра вечером.

— А вам не кажется, что этой ночью мы могли бы разделить наши сновидения?

— Chi lo sa? — она посмотрела на меня с любопытством.

— II gatto lo sa [88] Кот знает (итал.). , — ответил я, указывая на огромного дрыхнущего кота из кафе «Флориан».

Нужно соблюдать осторожность. С чего это я вдруг заговорил о сновидениях? И не надо ее уговаривать. Ресторанное вино само все сделает.

— А завтра вы останетесь в Венеции? — спросила Бьянка. — Мне бы так хотелось встретить вас двоих и вместе сфотографироваться!

Часы на башне пробили семь часов. Жар от камней площади стал понемногу уступать место свежему бризу с канала. В течение всего дня площадь Сан-Марко меняла цвета: сначала она была розовой, потом голубой и, наконец, зеленой, как цветник из гортензий. Туристы расходились. Зажглись фонари. Пора было перемещаться в ресторан.

— Бьянка, — сказал я, — мне нужно позвонить брату в Монтегротто и договориться о завтрашней встрече. Кажется, он мне говорил, будто собирается в Рим на уикенд. Но, если позволите, я ему позвоню.

Бьянка протянула мне свой телефон, и я набрал номер отеля. Нужно было немедленно пресечь эту идею Бьянки насчет встречи с нами обоими.

— Pronto, профессор Мишель Жуве здесь? Is he in the hotel? [89] Он в отеле? (англ.)

Телефонистка надрывалась, повторяя: он не здесь, он уехал в Венецию. Я отвечал: он не оставлял записки для своего брата? Я его брат Морис. Он в Риме? В каком отеле? До какого числа? Grazie.

— Все, как я и думал, — сказал я Бьянке. Он уехал в Рим на пару дней. Хотел бы я знать, что он там делает.

— Я тоже, — заметила Бьянка. — Ведь мы собирались с ним встретиться сегодня или завтра. Очень интересно!

— В следующий раз мы встретимся в Турине — это такой красивый город! Вы покажете памятные места, связанные с Санте де Санктисом.

Бьянка встала. На ее губах блуждала странная улыбка.

— Боюсь, вам будет больно идти. Мы сядем на 52-й до Дзаттере. Мои друзья ждут меня в траттории.

— Бьянка, умоляю вас, не говорите вашим друзьям, кто я. Давайте сохраним семейную тайну!

Бедная Бьянка! Она могла встретить только одного из близнецов, даже после того, как второй — вернется. Мне было так хорошо в моей новой шкуре, что не было никакого желания влезать в старую. Эта статья в «Philosophical Transactions», эти конференции, все это, еще недавно такое близкое, теперь казалось бесконечно далеким, почти стершимся из памяти… Только Муранелла связывала теперь меня с моим братом-близнецом. Это была тайна, принадлежащая только нам двоим. Как объяснить Бьянке, что я еще не теряю надежды встретить завтра Муранеллу?

Ладно, завтра будет новый день. Особенно, если я проведу ночь с Бьянкой…

Из маленькой траттории «Сан-Базилико» открывался изумительный вид на Джудекку, освещенную огнями, отражавшимися в темных водах канала. Двое друзей Бьянки дожидались нас, жуя antipasti. Кто они — психологи, может, микропсихоаналитики? Бьянка представила меня как французского океанографа. Меня жутко раздражало присутствие этих несносных субъектов, мешавших мне продолжить начатое. Они достаточно хорошо понимали английский. Я перевел разговор на гигантских кальмаров, самцы которых сразу после диких сношений со своими самками погибают на просторах Антарктики.

Мы ели спагетти с чернилами каракатиц, а Бьянка, по-прежнему ненавидевшая семейство кальмаров, довольствовалась жареной рыбой. Она часто выходила, чтобы позвонить. Я не осмеливался ее спросить, нашла ли она мне комнату в своем отеле. Эта парочка психологов, по счастью, покинула нас, когда мы вышли из ресторана.

— Это всего в десяти минутах ходьбы отсюда, ну, может, для вас, из-за вашей ноги — в двадцати, — сказала Бьянка.