Сергей Солоух - Рассказы о животных

– В сервис позвонил, блин, только на четверг берут…

Раздражение росло. Вместо того чтобы спокойно ехать неярким тихим полднем вдоль синих окон и белых сугробов ленинской окраины, а потом мимо заснувших на ногах и на плечах друг друга березок да сосенок старой трассы, час ни о чем не думать, лишь в зеркала посматривать и на спидометр, Игорь все больше и больше терял равновесие. Ненужные, несвоевременные мысли мешались в голове от непрошенного, неприятного соседства с типичным представителем этого поколенья-блин. Поколения дочери. Самоуверенного, бойкого, хозяйственного, одинаковыми простыми категориями мыслящего и после высшего образования, и после среднего или вот вовсе рабочего профтехучилища.

– Хороший сварщик, он был в шараге мастером, когда я там учился, звоню на сотовый, а отвечает его баба, блин, говорит, запил твой Палыч три дня назад…

И чтобы мало Игорю не показалось, привычный поворот с Суворова в длинный, изогнутый, петлящий выезд из города оказался сегодня перегорожен краном. Сразу за ж/д-переездом широкий красный нетопырь на левом повороте воткнул культю стрелы в крышу не вовремя притормозившего автобуса.

Пришлось поехать прямо, по все той же улице Суворова – большой, широкой, но уводившей куда-то в сторону, в стоявший совсем уже на отшибе телецентр с полосатой красно-белой дылдою – ретрансляционной вышкой, чтоб там, среди незнакомых кварталов, по указателям искать выезд на трассу.

И все это помимо раздражения рождало чувство какого-то несносного, мучительного принуждения. Именно того, что за годом год делало общенье с дочерью все более и более тягостным. За ее неширокими птичьими плечами, совершенно так же, как за барабанной молодецкой грудью сегодняшнего случайного попутчика, ощущалась масса. То самое негорючее, воздуха и света лишенное вещество, в котором подыхала, уже практически не трепыхалась газовая, радужная валенковская бабочка и на боку валялись, лапками вверх, уже не шевелясь, не двигаясь, солнечные гиматтиновские мураши.

– Я-то бомблю, ну сам себе хозяин. А она, блин, по скользящему в надзорской мойке…

Бомблю, хозяин, блин, бомблю, бомблю… бомблю, хозяин, блин, бомблю… в надзорской мойке, блин… Воздух в машине становился спертым, тусклым, дохлым, в ноздри не шел, а набивался в рот, словно песок или опилки. Хотелось крикнуть, стукнуть кулаком, плюнуть, чтобы вздохнуть, но закричал не Игорь, а попутчик, буквально заорал и своим визгом, будто содрал коросту кожи, от безнадежности и злобы уже набравшей, наверное, три пальца защитных покровов и слоев. Мгновенно обдал ледяной изморозью возвращенья слуха и зрения:

– Куда вы! У него же преимущество!

Вот черт, конечно. Игорь просмотрел знак. Главная дорога с широкой, никак не обещавшей смены статуса, улицы Суворова сразу же за частоколом густо расставленных стволов небольшой городской рощицы тупым углом проваливалась вправо. И оттуда, из вдруг раскрывшегося всей пастью слепого поворота, т-образного перекрестка, на Игоря, гнавшего прямо, по Суворова, шмелем летел лобастый рыжий самосвал. Глазастой мордой целясь как раз в пассажирский, лишь тонкой стойкой и хилой дверцей защищенный бок «лансера».

Как Игорь проскочил, не вспомнить и не объяснить. Одно лишь осталось в памяти. Судорога в правой ноге, как паровозное дышло, выстрелившей и в пол загнавшей, заподлицо, педальку газа.

– Блин, – тихо вымолвил попутчик. И это было последнее слово, вообще, которое от него Игорь услышал. Если не считать такой же негромкой просьбы уже в Белове остановить возле автобусной остановки.

И так всю жизнь. Чтобы ощутить реальность, весь ужас ее, счастье и неотвратимость, нужно сделать ошибку. Жениться на Алке, или однажды без альпенштоков и веревок полезть от озера Харатс на самую высокую горку Хакасии Старая Крепость. Туда, где за перевалом Козьи ворота скальные останцы, прижатые друг к другу, стоят стеною ряд за рядом вдоль скользкой со снежком тропы, как будто тысячи томов навеки самой в себе закрывшейся библиотеки.

Фашисты заплатили, но объявили, что так в последний раз. В среду Игорь позвонил Альтману, из чистой любезности, поблагодарить за деньги, и тот, не слишком церемонясь, сообщил:

– Попрошу вас больше не выставлять нам счета по вашим данным.

– Но как же по-другому?

– А очень просто по-другому, мы вам теперь будем каждый месяц сообщать, сколько у нас насчитано, сколько мы реально взяли, и только это вам компенсировать.