Олжас Жанайдаров - В середине дождя

Перечитала то, что уже написала. Расстроилась немного. Мне никогда не удается написать полноценное, самое настоящее письмо. Выразить действительно то, что есть на душе. Всегда получаются какие-то рыхлые, путаные обрывки мыслей. Без сути и главной идеи. Да, мне легче писать стихи, чем нерифмованные строчки.

Я повесила твой рисунок на стену, рядом с окном, под книжной полкой. Сейчас я смотрю на него. Спасибо тебе еще раз за портрет.

Спасибо тебе за то, что понял меня. И тогда — тоже. Ты понимаешь меня всегда. Для меня это очень важно. Сам Бог послал мне тебя…

Мы встретимся в октябре. Ты же приедешь ко мне? Теперь все будет хорошо. Я знаю, так все и будет.

Аня".

Это была наша третья встреча. Ту осень я встречал, испытывая смешанные чувства; в связи с некоторыми событиями мое мироощущение сильно пошатнулось. И я ждал Аню ради тайного успокоения. Она была для меня светлым маяком в этой жизни, полной мучающих душу вопросов. Я хотел спрятаться в наших с ней отношениях — как в детстве, когда скрывался ото всего и ото всех в книгах, в рисовании, в общении с природой.

Она приехала в субботу вечером, я встречал ее на вокзале. Прошло два месяца с нашей последней встречи, и Аня была мне близка, как никогда. Все это время я пытался понять, что происходит. К нашему берегу подплыл долгожданный паром, и его размокший от воды трап был на расстоянии шага — нужно было только ступить.

В тот день шел дождь. Над Москвой уже с неделю нависали смурные тучи, которые то и дело обильно увлажняли ее. Я расстался с Аней посреди дождя — и встречал ее снова, когда с неба так же падали тяжелые капли…

Мы решили пока оставить вещи в камере хранения, так как хотели прогуляться. В этот раз Аня согласилась остановиться в моей квартире, тем более что родители вновь уехали.

С вокзала мы спустились в метро и доехали до "Чистых прудов". Выйдя на улицу, прошли мимо памятника Грибоедову и двинулись по бульвару.

Я держал зонт, в другой руке держал Анину ладонь. Дождь, как заправский барабанщик, в тихом ритме отстукивал над нами. На дорожке отпечатывались следы, серые стволы деревьев спрятались под желто-зеленой листвой. Редкие прохожие спешили мимо по своим делам. Со своими зонтами над головой они были похожи на ходячие грибы.

Аня поправила прядь волос. Вокруг шеи был повязан клетчатый платок. Такой она была на фотографии, когда я в первый раз ее увидел.

Мы обошли белое здание на нашем пути и очутились у пруда. На его гладкой поверхности пузырились капли дождя. Мы подошли к самому краю.

— Похож на Патриаршие… — сказала Аня. — Смотри — лебедь!

Она показала на противоположную сторону. У того берега в воде, завернув клюв в перья, сидел лебедь. Заметив нас, он высунул голову, но потом поплыл к домику, расположенному посередине пруда. Вскоре он там скрылся. Дождь продолжал пускать пузыри.

Мы стояли, продолжая глядеть на воду. В этом было что-то гипнотическое. Я поцеловал Аню. Она осмотрелась вокруг и сказала:

— Мы здесь одни? Для Москвы это странно. Даже машин мало.

— А может, мы действительно одни? Представь, все люди исчезли. Как у тебя, в одном стихотворении.

— Да. Помню. Как, кстати, тебе? С пивом потянет?

— Лучше с кофе. Твои стихи будто… будто пропитаны мягкой влагой, — сказал я.

— Это все Питер. Живя там, невозможно писать по-другому. Читать мои стихи нужно с зонтиком. А то — промокнешь.

Мы двинулись вдоль пруда. Дождь ослаб. Стук капель по куполу зонта стал еле слышным — так топают муравьи.

— Прошлое, оказывается, живо не только в воспоминаниях. Иногда оно напоминает о себе в реальной жизни, — сказала Аня. — Позавчера звонил мой бывший парень. Первый парень.

— Зачем?

— Хотел узнать телефон нашего общего знакомого.

Я промолчал.

— Сто лет его не слышала и не видела. Да и сейчас хочется поскорей забыть.

— Воспоминания неприятны? — спросил я.

— Не знаю. Я его на самом деле очень любила. Да и в него невозможно было не влюбиться. Учился в соседней школе. Душа компании, красавец, гитарист. А мне было всего 16 лет. Тихая девочка, грезящая о прекрасном принце.

Она смотрела себе под ноги. Словно вновь превратилась в скромную 16-летнюю девочку.

— Он очень красиво ухаживал. На каждом свидании дарил по букету роз. Я сначала стеснялась, мне казалось, это дорого, а потом он сказал, что у него друг работает на рынке, цветами торгует. Мы гуляли вместе у озера, еще там в Архангельске, и он учил меня целоваться. Играл на гитаре — тогда я подсела на Цоя. Помню, мы с ним планировали съездить вместе на Байкал, во Францию, в Аргентину. В итоге так нигде и не побывали.