Адам Тёрлвелл - Политика

Нана сказала, чтобы он остановился. Ей очень больно, сказала она.

Для Моше это был знак продолжать.

Все шиксы любят, когда их ебут настоящие еврейские парни, сказал Моше с нажимом.

Завидное упорство! Поколебавшись, Моше все же продолжал игру. Я считаю, что упорство — выдающееся качество, я серьезно. Кто-то усмехнется. Кто-то может заметить, что в сексе важно только умение — но я так не думаю. Упорство тоже достойно восхищения. Моше достоин восхищения.

Опираясь на левую руку, правой он манерно направлял головку своего члена, пальцем отыскивая вход в анус Наны и пытаясь войти. Но в этой композиции была некая загадка. Его левая рука беспомощно дрожала, ей явно не хватало сил. Все же трудно это, подумал Моше, — трахать в задницу абсолютно неподвижную девушку. Можно было сказать что-нибудь вроде: “Эй, куколка! Может приподнимешься чуть-чуть?” Но он знал, что Нана ему не поможет. Он знал, что она не поднимет свою послушную ждущую попку. Весь кайф был в том, чтобы не выдать свой кайф.

Он на секунду остановился. Нана заметила паузу. Ее лицо было прижато к постели. Чуть прищурившись, она смогла бы прочитать ярлык “Данлопилло” на матрасе, просвечивавший сквозь простыню.

В жизни бывают моменты озарения, и один из них как раз наступил.

Моше сообразил, вытянулся и цапнул с тумбочки тюбик крема — ванильное молочко для рук и тела “Рен Таитиан”. Большим и указательным пальцами открыл его и, измученный, размазал содержимое по головке члена, уздечке, стволу, по всему стоящему члену. Потом бросил тюбик на постель рядом со светлыми волосами Наны. Там он и остался валяться.

От крема член защипало и стало горячо. Он снова надавил, почувствовал непривычную теплую тесноту и остановился. Моше захлестнула волна облегчения. Он позволил себе мгновение самодовольства. А кто бы на его месте не позволил? Не будем лицемерами. Наконец-то он трахал свою девочку в задницу. Моше не двигался, но чувствовал, как его медленно затягивает все глубже и глубже.

Для Моше это было кульминацией всего вечера.

Он потянул член на себя, немного, еще немного, и тот вдруг сам по себе скользнул дальше, вниз, и выскользнул совсем. В панике от ужаса и стыда он попытался засадить его обратно, в непривычное место, но оказался во влагалище ничего не подозревающей Наны.

Не теряя оптимизма, он все же продолжил ее трахать. Он убеждал себя в том, что секс в позиции сзади почти то же самое, что анальный секс. Он выгибался. Он проникал. Он менял угол.

Но нет.

Это был совсем не анальный секс. И Моше это знал. Это была противоположность анальному сексу. Стандартное гетеросексуальное вагинальное сношение.

Он расслабился и подумал об Израиле.

Вы, должно быть, подумали, что это было худшей минутой. Нет. Стало еще хуже. Он лежал на спине Наны и думал. От раздумий у него началась легкая истерика. Да-да, Моше мог делать все, что захочет, но впал в истерику.

Должно быть, думал Моше, это самый нервирующий способ секса. Самая нервозная сцена за всю историю секса. Он представил себе другие пары, пресыщенные сексом пары всего мира. Спальни, одна за другой, в них мальчики и девочки, парами и тройками и может, кто знает, четверками, кричат в экстазе. Они скачут друг на друге, думал недвижный Моше. Они в экстазе. И он в этом уверен.

Я хочу раскрыть проблему Моше чуть шире. Это глобальная проблема. Это глобальный страх оказаться “не как все”.

В своем трактате “О любви” великий французский романист Стендаль так объясняет свою теорию о том, почему мы любим читать: “Подобно тому, как человек может получить большинство сведений о собственной физиологии только с помощью изучения сравнительной анатомии, так и тщеславие вкупе с прочими источниками обмана чувств не позволяют нам трезво судить о собственных чувствах, кроме как изучая слабости других. Если этому сочинению посчастливится стать в чем-либо полезным, так это в обучении нашего ума подобным сопоставлениям”.

Позвольте объяснить. Вы не знаете, как выглядит ваш желудок, и точно так же вы не знаете, как выглядят ваши чувства. Разглядеть свой желудок вам мешает кожа. Разглядеть свои чувства вам мешают тщеславие и прочие иллюзии. Чтобы одолеть проблему кожи, существуют учебники анатомии. Чтобы одолеть проблему тщеславия и прочих иллюзий, существуют романы.

Пока Моше лежит на спине у Наны, возьмем для примера его чрезмерное беспокойство. Ему кажется, что у всех секс получается лучше, чем у него. Он страдает от уязвленного самолюбия. Единственное средство от уязвленного самолюбия — честно и непредвзято сравнить себя с другими людьми. Тогда вы поймете, что каждый из нас в некий момент становится столь же неуклюж. Лишь немногие избранные всякий раз успешны в анальном сексе. Вы вновь обретете душевное спокойствие.