Гюнтер Грасс - Собачьи годы

Стыд повелевает Матерну отвернуть голову, когда весь собравшийся здесь пугальный цех, подчиняясь — уж Матерн-то знает — командам дистанционного управления, то есть, как он же, Матерн, формулирует, «с бездушным автоматизмом», принимает торжественную присягу на верность фирме «Брауксель и К°». И птичьи пугала осмеливаются лопотать, повторяя за диктором: «И да поможет мне Бог!» И присяга, начавшись традиционным в стране «Клянусь именем…», заканчивается — после того, как обещано было никогда не предавать своего подземного происхождения, никогда самовольно не покидать вверенного пугалу поля, неизменно исполняя главное свое назначение, строго, но честно отбивая охоту у птиц — заканчивается все тем же обращением к Нему, Тому, чье око и здесь, под землею не дремлет: «И да поможет мне Бог!»

Остается только упомянуть, что в тридцать первой камере изготовленные на экспорт пугала — по отдельности и целыми коллекциями — упаковываются и укладываются в ящики, а в тридцать второй ящики надписываются, заполняются накладные и производится погрузка в автофургоны.

— Таким образом, — говорит штейгер участка Вернике, — мы с вами достигли конечного пункта нашего длительного производственного цикла. Надеюсь, общее представление у вас теперь имеется. Вход в наземные объекты — лаборатории, цех автоматики и электромастерские — экскурсантам, к сожалению, запрещен. И на наш стекольный завод тоже только по специальному пропуску. Если захотите, можете, конечно, попросить господина директора…

Однако несведущему экскурсанту Вальтеру Матерну всего увиденного более чем достаточно. В глазах у него рябит до тошноты. Он готов мчаться к свету куда быстрее, чем дрезина, везущая их к рудничному двору. Матерн сыт по горло.

Поэтому он даже не особенно перечит, когда Брауксель, директор предприятия, схватив черного пса Плутона за ошейник, сажает его на цепь аккурат там, где начинался их ознакомительный осмотр, где завершается характеристика месторождения, где по указанию Браукселя прибита гостеприимная табличка «Добром наверх!» и где Матерн, будь его воля, начертал бы совсем другие слова: «Оставь надежду всяк, сюда входящий» [473].

Уже открыта дверца бадьи, чтобы на канате вознести их наверх, когда несведущий экскурсант подбирает, наконец, слова:

— Вообще-то это моя собака.

На что Брауксель произносит слова окончательные:

— Да разве там, в веселом надземном мире, сыщется более достойный объект охраны для такого-то пса? Его место здесь. Здесь, где ствол главной подъемной шахты говорит свое «аминь» и вентиляционные штреки жадно выдыхают засосанный сверху майский воздух. Пусть сторожит здесь, хотя и не зовется Цербером. Ибо Оркус там, наверху!

О, канатный взлет вдвоем, ибо штейгера они оставили внизу.

О, несравненные, возносящие пятнадцать метров в секунду.

О, знакомое чувство, что всякий лифт — посредник.

Гул, среди которого они молчат, ватой забивает каждое ухо. Но каждый из них слышит, что пахнет горелым. И каждое упование обращено к канату с мольбой сохранить, ради Бога сохранить свою целокупность, дабы снова свет, дневной свет, еще хоть разок солнцем напоенный май…

Но когда они, уже наверху, выходят на помост «полотенца», с неба сеется дождь, а с Гарца на округу наползают сумерки и хмарь.

И оба, Тот и Другой — ибо кому еще охота величать их Браукселем и Матерном? — я и он, с погашенными огнями шагаем мы к штейгерскому бараку, где комендант забирает у нас шлемы и карбидные лампы. Он разводит нас, меня и его, по кабинкам, где, сложенная, лежит одежда Матерна и Браукселя. Он и я, оба мы сбрасываем с себя наши подземные одеяния. Для меня и для него уже стоят наполненными ванны. Я слышу, как Эдди уже плещется за перегородкой. Теперь и я ступаю в купель. Пусть вода нас выщелачивает. Эдди что-то насвистывает. Я пытаюсь подсвистеть. Получается плохо. Оба мы нагишом, каждый в своей купели. И каждый отмывается в одиночку.

Первым изданием роман «Собачьи годы» вышел в издательстве «Лухтерханд» в 1963 году. Роман завершает так называемую «данцигскую трилогию» Грасса, куда входят также роман «Жестяной барабан» (1959) и повесть «Кошки-мышки» (1961).

Создавая роман, захватывающий как глубокие исторические пласты, так и злободневные явления западногерманской современности — то есть немецкой жизни пятидесятых — начала шестидесятых годов, Грасс, естественно, не мог обойтись без вспомогательной литературы и источников, на которые указывают комментаторы его немецких изданий.