Гюнтер Грасс - Собачьи годы

КАПИТАЛУ НЕТ ЖИТУХИ, КОЛИ ЧЕРВЬ МУЧНОЙ НЕ В ДУХЕ!

Ибо Матерн-младший активно участвует в беседах. При этом многие из его доводов начинаются одинаково:

— Марксизм-ленинизм доказал, что…

Или:

— На крыльях социализма человечество…

Адепты червячной мысли — ибо представителями продуктивных общественных сил они никогда не были — вздрагивают на своих табуретах у стойки, когда домоуправитель Матерн, знаменитым ленинским жестом указуя на бело-красный транспарант, начинает говорить о сплоченном пролетарском коллективе мучных червей, о червячной структуре победоносной социалистической общественной формации и об истории как диалектическом червячном процессе. Так что покуда наверху в заброшенной ветряной мельнице кривой мельник своим удивительным ухом вслушивается в укромную жизнь обитателей десяти килограммового мешочка муки, споспешествуя послевоенной немецкой экономике в ее восхождении к нынешним всемирно признанным высотам, — это его терпеливому сотрудничеству обязан, кстати, своим возникновением основополагающий научный труд политэконома В. Ойкена [393]«Продуктивная роль общественно полезных мучных червей в правовом государстве», — его сын, домоуправитель, на чем свет стоит кроет тем временем капиталистических кровососов, угнетателей трудового червячного племени. Он сыплет цитатами, где через слово поминается мучной червь. Бывает классово-сознательный червь и червь деклассированный. Одни черви занимаются коллективным самообразованием, другие ведут бригадный трудовой дневник. Первопроходцы соцсоревнования возводят здание социализма. В новых исторических условиях прежний капиталистический червь превращается в… Пройдя горнила чисток, они освобождают свои ряды от чуждых элементов и неудержимо ползут к новым победам. В бесконечных беседах у стойки — Матерн-старший давно уже заснул наверху и видит в сладких грезах благодатно увитые плющом тихие кладбища по обоим берегам устья Вислы — его сын, Матерн-младший, склоняясь над очередным стаканом джина или виски, развивает на марксистской основе нечто вроде червячной мифологии, которой надлежит наглядно подкрепить тезис о неотвратимом поступательном движении всякого исторического развития.

— Ибо есть в их рядах плановики-передовики и целые червячные бригады, которые на крыльях социализма преодолеют путь от «Я» к «МЫ».

Матерн, тот, который домоуправитель, говорить не дурак. В прокуренном баре, поблескивая своим скоро уже совсем голым черепом в матовом свете потолочных ламп, заграбастав в ладони стакан с виски и позвякивая ледком, то и дело указывая столько уже раз запечатленным в живописи ленинским перстом в будущее, он разыгрывает поучительные пьесы-агитки, благо что в охочей до театра публике недостатка нет. Ибо те, что сидят у стойки — носители червячной мысли Абс и Пфердменгес, дамы от Тиссена и Аксель от Шпрингера, лидер продуктивных общественных сил Блессинг и Синдикус Штайн, все эти активные общественники по делам имуществ и семижды члены наблюдательных советов, — все они охотно подыгрывают, потому как у каждого — «иначе куда бы нас все это привело?» — есть свое собственное мнение, и оно должно быть представлено. К тому же каждый когда-то в молодости — «Клянусь, черт подери, вечерним кефиром и утренним стулом!» — где-нибудь да стоял слева. Мы же тут среди своих — «Краусе-Маффай» и «Рехлинг-Будерус». Ах вы, старые рубаки, Любберт и Бюлов-Шванте, свидетели Альфреда и наследники Хуго. И вообще, ежели после полуночи, — люди как люди, с ними вполне можно поговорить, — так Матерн считает, домоуправитель. И у них жизнь совсем не сахар. Каждому, даже вдове Сименс, приходится влачить свое бремечко. Каждой, даже компании «Хижина доброй надежды», приходилось когда-то начинать с самого низа. И каждое предприятие, даже «Феникс-Райнрор», не позволит просто так себя высечь.

— Но одно вы себе зарубите на носу, вы, страховые компании и страховые агентства по страхованию страхований, вы, переработчики смолы и металлолома, вы, широко разветвленные и удачно породненные, вы, Крупп, Флик, Штумм и Штиннес: победа социализма неизбежна! Выше чашки! Дело мучного червя непобедимо! Будь здоров, Викко! Тенденции благоприятствуют! Ты отличный парень, хоть и был штандартенфюрером. Быльем поросло. Все мы когда-то… Правда, каждый на свой лад. Зови меня просто Вальтер.

Но подобные братания под сводами заброшенной мельницы проистекают лишь в полночь — днем же, покуда автостоянка забита, телефонная станция перегружена, а приемные часы полностью расписаны на неделю вперед, здесь царит малая идеологическая война. Увы, со стороны домоуправителя никакие закулисные темные силы ведение оной не финансируют; из собственных скромных средств он вынужден оплачивать печатание листовок, характер которых — ввиду своеобразия их применения — следует признать новаторским.