Карлос Оливейра - Современная португальская повесть

Особо важен в повести Оливейры философский подтекст, размышление автора о человеке и его судьбе, о силе обстоятельств. Так ли беспомощен он перед лицом жизни, так ли обречен на поражение, как пчела из улья доктора Нето, уставшая бороться против потоков дождя? Изломанные жизни всех без исключения героев Оливейры, казалось бы, подтверждают этот неутешительный вывод. С гибелью Жасинто, Клары и их неродившегося ребенка, с арестом ее отца и Марсело, его сообщника, на особняк Силвестре будто падает непроглядная ночь: вечный страх и угрызения совести остаются на долю Алваро, рушатся последние иллюзии Марии дос Празерес… Не находят ни счастья, ни покоя их друзья.

Но Карлос де Оливейра не просто показывает, что пути человеческие ведут в пропасть, он прослеживает эти пути шаг за шагом, чтобы найти тот единственный ложный шаг, который приводит его героев к краху. Погружая читателя во внутренний мир героев, во все тайные тайных, в «потемки» их душ, Оливейра обогащает психологические характеристики своих персонажей посредством ретроспекции. В наплывах памяти проступает тот роковой день, когда был заключен брак Алваро и Марии дос Празерес. Брак разбогатевшего торгаша и разорившейся аристократки, для обоих сделка и для обоих — западня. Очень тонко передает Оливейра гнетущую атмосферу «сдерживаемого крика», которой пропитан весь дом Силвестре. Крик этот родился в груди юной Марии дос Празерес, когда ее вели к алтарю, и жил в ней, не умолкая ни на минуту, все двадцать лет супружества, когда каждый день приходилось хоронить мечту о любви, прощаться с романтическими надеждами, внушенными воспитанием, отказаться от тщеславных замыслов… Заостряя драматизм ситуации, Оливейра «выхватывает» из прошлого обрывки фраз, фрагменты картин, которые, вновь и вновь, как эхо, повторяются в сознании героев, становятся лейтмотивом в их исполненных смятения внутренних монологах. В рамках такого монолога чередуются «ты» и «я», спорят между собой внутренние голоса, лихорадочно скачет мысль, сливая прошлое с настоящим. Вместе с автором герои интуитивно стараются доискаться: где же, как потеряли себя? И «растянутость» времени, приравнивающая двадцать лет супружества к одному бесконечному дню, у Оливейры художественно оправдана: там, где нет настоящей жизни, время ничего не значит.

Ад, пригрезившийся полупьяному Алваро, потому так и ужасает его, что в символических картинах открывает перед ним «изнанку» его жизни, без прикрас и ложных приличий. Двадцать лет ежедневного ада — расплата за то, что когда-то богатый крестьянин Силвестре сказал своему сыну Алваро: «Все на свете можно купить, отчего ж не купить благородства». Уверовав в эту истину, Алваро и совершил свой «шаг к пропасти», увлекая за собой сообщницу-жену и всех на своем пути. Ради одного бога — денег — обкрадывает он собственного брата. «Сколько?» — спрашивает он, собираясь платить даже за право исповеди. Откупиться — от бога, от совести, от свидетелей постыдного покаяния мужа — пытается и Мария дос Празерес. Алчность толкает на убийство и старого мастера Антонио. Символично чудовищное несоответствие: руками, которые только что вырезали из дерева кроткий лик богоматери с младенцем, убивает он Жасинто, от которого ждет ребенка его собственная дочь. Старика не столько бесит «бесчестье» Клары, сколько провал его давнишних планов: выдать красавицу дочь за богатого землевладельца. Невольно напрашивается сопоставление судеб Клары и Марии дос Празерес: на наших глазах рискует повториться постыдный торг — деньги за красоту, — но не повторяется. Не потому, что обрывается жизнь Жасинто и Клары, а потому, что кучер и дочь резчика не верят, что «все на свете можно купить», не подходят к человеческой жизни с этой заведомо порочной меркой. Вот этого-то, подслушав их разговор, и не может вынести Алваро. Даже убедившись, что в брачной сделке его «обсчитали», не дали не любви, ни уважения, ни даже покоя, Алваро Силвестре просто не в состоянии понять, что все, в чем он видел смысл жизни, было ошибкой. Диалог кучера и Клары для него становится прозрением, всколыхнувшим в душе всю ненависть, на которую он способен. Не ревность, даже не обида за жену, над которой насмехается Жасинто, а болезненная зависть к людям, способным на здоровую, бескорыстную любовь, толкает Алваро на подлость.

Так замыкается круг, прекращается — на время — цепная реакция несчастий, начатая когда-то браком по расчету. Конечно, было бы упрощением утверждать, что пчелу погубил «золотой» дождь, ведь повесть Оливейры не исчерпывается горькой притчей о человеческой алчности. Задача, которую поставил перед собой писатель, намного шире. «Пчела под дождем» побуждает нас к анализу, к размышлениям, которые выходят далеко за пределы семейных неурядиц Силвестре и его преступления. История, рассказанная Карлосом де Оливейрой, приобретает обобщающий смысл. Бессилие человека перед «дождем» жизни не заложено в нем от природы и не является следствием трагического заблуждения какого-нибудь старого Силвестре из Монтоуро, а порождается вполне объективными причинами. «Все на свете можно купить» — закон, на котором держится определенный правопорядок. И те, кто решится противостоять этой истине, неизбежно вступят в конфликт с его устоями. И тогда, — здесь повторяется смысловой итог повести Мануэла да Фонсеки, — если человек выступает в одиночку — он неизбежно погибает, как пчела под дождем.