Герд Фукс - Час ноль

Кранц закрыл дверь.

— Вайс, — сказал Кранц и снял с него кепку. — Что вы делаете, Вайс? — Теперь он снял повязку с его глаза. — Поглядите, что он сунул вам в карман.

Кранц поднес к самому носу Вайса высохший свиной хвостик.

И все же Фриц Хесс был достаточно умен, чтобы не рассказывать повсюду, кто был тот человек, который обвинил его в краже часов. Единственно, что он позволял себе, — это с ухмылкой извлечь, оказавшись рядом с вахмистром Вайсом, свои новые часы, при этом он громко спрашивал, который час.

Но через год его все-таки поймали. Что при этом у него нашли, было настолько из ряда вон выходящим, что даже профсоюзная газета «Голос труда» от тридцать первого августа сорок седьмого года увековечила этот факт. Резко обвиняя «диктатуру производителей» — крестьян, газета писала: «В крестьянском хозяйстве с тридцатью моргенами земли и пятью взрослыми членами семьи (Адам, к сожалению, вернулся, Хедвиг родила ему сына, и теперь у нее жила еще и сестра), выполнившем норму обязательных поставок, были обнаружены следующие запасы: 550 кг прошлогоднего картофеля… 95 хлебных карточек, выменянных у булочника. Годовая норма хлеба для этой семьи составляет 906 килограммов. В наличии имелось еще 189 килограммов. А с карточками, стало быть, еще больше, чем полагалось семье на год, хотя расчетный год к тому сроку уже истек… Мяса 31,5 килограмма, колбасы 21,5 килограмма… 5 бутылок сурепного масла, 17,5 килограмма молотого рапса, 16 литров молока. Крестьяне сознались в нелегальном изготовлении масла. 112 свежих яиц, 750 килограммов брикетов, 8526 германских марок наличными, сберегательная книжка на 13 000 марок, три сберегательные книжки со вкладами по 5000 марок, сделанными во время войны.

При этом норма обязательных поставок была хозяйством выполнена!»

Как же много событий произошло за это время, думали люди и понимали, что оказались очевидцами огромных изменений. Но лишь этой весной обнаружилось, что единственное по-настоящему важное событие в их деревне произошло больше полугода назад, однако осталось почти незамеченным.

Впрочем, старый Фриц Цандер проснулся тогда мгновенно. Часы на ночном столике показывали двадцать минут восьмого. Он полежал, прислушиваясь. Когда шум повторился, он вскочил. Быстро сунул ноги в домашние туфли. Схватил в прихожей пальто и выскочил на улицу.

Он узнал этих пятерых, увидел стоящего среди них Кранца, и ноги у него подкосились. Пробежав немного вслед за ними, он остановился. Двое были уже наверху, на развалинах машинного зала. Они о чем-то спорили со стоящими внизу. Речь шла о коньковом брусе. Из-под пальто Цандера торчала ночная сорочка. Ему было холодно. И еще страшно.

Все это случилось более полугода назад, и за это время возникло уже несколько версий того события. Теперь все больше появлялось людей, бывших якобы на месте действия. На самом же деле было всего человек пять-шесть, тех, кто ранним утром в начале лета пришел к фабрике с лопатами, ломами, пилами и топорами. Не больше. Выходит, очень мало. Даже для такой незаселенной местности неправдоподобно мало. Но они положили начало.

Сложнее было распутать многочисленные версии о мотивах, которые руководили этими людьми. В том числе возникла одна, скорее всего, ее распространил Цандер, по которой, якобы это он их позвал и тем самым возглавил восстановление фабрики. Впрочем, эту версию и обсуждать не стоит. Если бы тогда все происходило в соответствии с желаниями Цандера, то уже через полчаса эти люди были бы арестованы за повреждение чужого имущества. Столь же далеко от истины и утверждение, которое Цандер начал распространять только сейчас: он якобы даже уговаривал этих людей приступить к работе. Более правдоподобны те сообщения, согласно которым его попросту осмеяли, когда он появился перед ними в домашних туфлях, ночной сорочке прямо под пальто, с голыми ногами, так что ему не оставалось ничего другого, как убраться поскорее в свою виллу. Другие рассказывают, что над ним даже не смеялись. Они оглянулись на него и продолжали свой разговор. А он-де как-то неприметно исчез. Впрочем, Цандер не такой человек. Он, видимо, подошел к этим пяти или шести, заговорил с ними, вопрос только в том, что при этом говорилось.

Если следовать одной более или менее точной версии, то наверху, на развалинах, стоял старый Бэк, внизу — Цандер.

— Это что, все принадлежит тебе одному? — воскликнул будто бы Курт Бэк, обращаясь к Цандеру (они учились когда-то в одном классе). — Ты что, построил все это собственными руками? Цех за цехом? И станки сам сделал? Сам их установил, а может, даже сам на них и работал?