Герд Фукс - Час ноль

Тяжело дыша, они прислонились к воротам, за которыми бушевала толпа. Кранц держался за сердце.

— Я думаю, ты тоже нам тут немного подгадил, — сказал он, обращаясь к Улли.

— Больше такого не будет, — оправдывался Улли.

На складе у полок, где толпа была гуще всего, они увидели хватающую все подряд супругу господина доктора.

— Берите что можете, — орала докторша, — все равно придут коммунисты, все равно наступит хаос!

— Сколько стоит в наши дни свидетельство о безупречном прошлом? — спросил доктор Вайден. — Называйте свою цепу, не стесняйтесь, вы ведь теперь снова у власти. И должны это знать.

— Прекратите, — отрезал Хаупт.

Вайден рассмеялся громко и весело, так он смеялся всегда, может, даже чуть громче и веселее с той самой ночи, когда сын Флориан светил ему карманным фонариком, а сам он рыл яму в саду, и на горизонте уже полыхало орудийное пламя. Обливаясь потом, Вайден вгрызался в землю все глубже и глубже, пока по швырнул в отрытую яму свою коричневую форму, вытряхнув туда еще несколько книг, а потом снова завалил яму землей и плотно утрамбовал ее, словно опасаясь, что все это может еще вылезти на свет.

И все же Хаупт не забыл адрес, который назвал ему доктор Вайден. Но только он постучал и ему отворила сама хозяйка, фрау Эрдман, как вдруг позабыл, что говорил Вайден насчет комнат, свободны они или только должны освободиться, а ведь это была, как вдруг понял он, весь похолодев, зловещая разница. Но фрау Эрдман уже пригласила его в кухню и предложила сесть. И пока Хаупт в панике лепетал что-то невнятное насчет комнат, вопрос разрешился сам собой. Обитатель упомянутых комнат стоял в дверях, страховой агент Родерих Лёве из Винзена, что на реке Луэ, а также, как сам он дополнительно отрекомендовал себя, автор разросшегося к настоящему времени до трех внушительных папок оперативного плана, руководствуясь которым, и, разумеется, не без помощи западных союзников, германской армии еще удастся победить Советский Союз и изничтожить мировой большевизм, вырвать его, так сказать, с корнем. Родерих Лёве был в ночной рубашке.

— Господин Лёве, ложились бы вы в постель, — сказала фрау Эрдман.

Он, Лёве, отнюдь не собирается обременять Хаупта, который в свою очередь представился, подробным изучением плана, хотя бы уже в силу его высшей стратегической сложности, вся хитрость в том, что он делает главную ставку на силу: вдарить один раз хорошенько, а не заниматься пачкотней, нам необходимо подкрепление, разве не так? Тем не менее он осмеливается просить Хаупта об одной услуге. Он, Лёве, разработал некий меморандум, который просит Хаупта передать лично генералу Эйзенхауэру. Достаточно будет назвать там его имя. Меморандум откроет глаза этому в общем-то способному и во всем остальном поистине очаровательному полководцу. Американцы ведь ни о чем таком и не подозревают. Без немцев и их бесценного военного опыта вся Европа, Америка, да, впрочем, и весь мир, окажутся беззащитными перед натиском большевистских «недочеловеков».

— А сейчас вы ляжете в постель, господин Лёве, — крикнула фрау Эрдман. — И немедленно!

Собственно говоря, продолжал господин Лёве, меморандум вместе с оперативным планом он мог бы и лично передать своему другу Эйзенхауэру, но не в состоянии этого сделать по причине временного недомогания. Впрочем, в его состоянии наметилось уже заметное улучшение. Сегодня утром ему удалось сделать пять приседаний, и он не постесняется…

— Господин Лёве, прошу вас! — воскликнул Хаупт.

— Да, да, не постесняюсь! — выкрикнул Родерих Лёве, вышел на середину кухни и, широко раскрыв глаза, вытянул руки. На его впалых щетинистых щеках ярко заалели два пятна. Он стал медленно приседать. Но фрау Эрдман тут же подскочила к нему, и, когда он, полуприсев, чуть было не грохнулся на спину, она уже стояла сзади, ловко подхватила его под мышки и вытащила из кухни.

— Здесь комнаты не освободятся, уважаемый господин Хаупт! — успел еще крикнуть Родерих Лёве.

Должно быть, одна из шуток доктора Вайдена, подумал Хаупт, закрывая за собой дверь.

Дня через два, однако, фрау Эрдман велела передать ему, что комнаты все же освободились. Леа Грунд была поражена. Она ведь тогда вовсе не имела этого в виду. Однако Хаупт понял, что и удерживать по-настоящему она его не пытается.

— Я верю, что ты все-таки присоединишься к нам, — сказала Леа. — Тебе ведь не безразлично, как все пойдет дальше.

— Дай мне срок, — ответил Хаупт.