Поль Фурнель - Маленькие девочки дышат тем же воздухом, что и мы

А прабабушка, видите ли, ей выдает «Розовую библиотеку» в час по чайной ложке!

— Потерпи, — слышала она постоянно.

— Ты слишком мала.

— Ты в этом ничего не поймешь.

— Тебе будет скучно.

Скучно!

— Это отобьет у тебя охоту читать.

Отобьет охоту читать!? Охоту читать скорее отобьют тявканье Дагобера и приступы гнева Клод, двух ее любимцев из «Клуба Пятерых»; хотя гнев Клод чем-то напоминал гнев взрослых.

А ведь она уже знала так много! Она сама догадалась, что графиню де Сегюр били по попе палкой не шутки ради и что мсье Дорсель хранил один секрет...

Всю неделю она была паинькой. Она стискивала зубы, проглатывала «Розовую Библиотеку» по порядку, обсуждала ее с прабабушкой как можно рассудительнее и осмысленнее.

Зачастую она даже специально не рассказывала о том, что ей нравилось в книге. Например, она никогда не пересказывала полдники «Клуба Пятерых» из опасения показаться чересчур наивной и отдалить тот день, когда ее допустят до кабинета. Часто она напротив признавала правоту родителей, отчитывающих своих детей, правоту полицейских, преследующих бандитов, и старалась в своих суждениях выглядеть как можно взрослее. Нередко она судила Клод строже, чем ей бы хотелось: она вслух укоряла героиню за независимость, уверенность и «мальчишечий» характер, хотя втайне ими восхищалась.

Прабабушка часто говорила ей с улыбкой:

— Мадлена, до чего же ты рассудительна!

А та еще и добавляла рассудительности, лишь бы доставить ей удовольствие.

Накануне отъезда Мадлены, к ночи, разразилась ужасная гроза. Большой Дом весь гудел и трещал. На последнем этаже стучали по стене оконные ставни. Мадлена проснулась от особенно раскатистого грома: она тщетно ждала, когда вернется сон, долго ворочалась в постели и, в конце концов, отчаялась заснуть. Как и у ее друзей из «Клуба Пятерых», на всякий случай, у нее под подушкой всегда лежал фонарик. Она встала, надела шлепанцы и халат и, взяв подмышку книгу, тихонько вышла в коридор. В комнате прабабушки было темно и тихо.

Мадлена спустилась по деревянной лестнице. Из-за грозовых раскатов скрип ступеней был почти неслышен.

Она пересекла столовую и гостиную, ладонью прикрывая светлый круг от фонарика, и вошла в кабинет.

Плотно закрыв дверь, девочка подошла на цыпочках к письменному столу и включила зеленый абажур. Положила на бювар стола свой «Клуб Пятерых». Долго и неподвижно стояла в центре ковра и смотрела на все эти книги, проникаясь волшебным ощущением места, затем робко направилась к одному из стеллажей. Кончиком пальца провела по корешкам. Подошла ближе, чтобы разобрать название: от книжного запаха так защекотало в носу, что она почувствовала, что сейчас чихнет. Она зажала пальцами нос, стиснула зубы и скорчила страшную гримасу. Чих получился беззвучным; она вытерла ладонь о полу халата. Потом протянула руку за одной из книг, но не взяла ее.

К чему брать одну, если она хотела получить все?

Что могло произойти за эту ночь? Она взяла бы одну книгу, потом другую: возможно, ей бы удалось прочесть одну и пролистать десять других, а остальные? Поскольку она уезжала на следующий день, она не могла рассчитывать на то, что вернется сюда следующей ночью.

Нет! Лучше сделать ставку на следующий год.

Она объяснит прабабушке, что теперь она уже не маленькая девочка и в следующий приезд сможет читать все.

И чтобы объяснить, она ей напишет!

Но напишет не заурядное письмо или простое сочинение; она ей напишет настоящую книгу. Она даже задрожала от возбуждения.

И как же она не додумалась до этого раньше?

Она положила на кожаное кресло толстый словарь, оперлась руками на подлокотники из красного дерева, подтянулась и уселась.

Теперь она была на правильной высоте.

Перо лежало перед ней, в чернильнице еще оставались фиолетовые чернила, а в верхнем ящике стола она нашла пачку слегка пожелтевшей бумаги.

Она принялась за работу.

Вначале ее рука так дрожала, что она делала кляксы и была вынуждена четыре раза переписывать первую главу.

Ей надо было столько высказать, а задуманная книга была настолько важна, что у нее в голове все идеи перемешались.

Во чтобы то ни стало ей нужно было написать настоящую взрослую историю, которая доказала бы, что она все понимает.

Она придумала героиню, которая была далеко не молода — не меньше двадцати: у нее не было ни отца, ни матери, а незадолго до начала книги она, мчась на мотоцикле, попала в аварию и потеряла обе ноги и одну руку. У бедняжки не оказалось никого, кто бы мог ее возить в инвалидной коляске. Книга начиналась с того момента, когда злая медсестра выкатила ее за ворота больницы и оставила на тротуаре одну в слезах.