Раймон Кено - Упражнения в стиле

Лавочница, которую вытолкало на улицу любопытство, пустилась в откровенности.

— Можете мне не поверить, — заявила она, — но однажды моему благоверному втемяшилось, чтобы... (подробности). Спрашивается, откуда он только набрался такого?

— Наверно, вычитал из какой-нибудь грязной книжонки, — предположил кто-то.

— Очень даже может быть. Но я, во всяком случае, сказала своему благоверному: значит, ты хочешь, чтобы я... (подробности). Перетолчешься на изжоге, вот что я ему на это ответила. Отправляйся к арабкам, если уж тебе так приспичило, а ко мне с такими пакостями не приставай. Можете мне не поверить, но так я и сказала своему благоверному, когда он потребовал, чтобы я... (подробности).

Все выразили единодушное одобрение.

Но Турандот не слышал этого. Он уже не строил иллюзий. Воспользовавшись общим интересом к техническим деталям, изложенным в обвинениях Зази, он незаметно слинял. По стеночке, по стеночке Турандот завернул за угол и со всех ног припустил в свое заведение, где ринулся за деревянную со времен оккупации стойку, налил большой стакан божоле, залпом заглотнул и тут же повторил операцию. После чего вытер усы тем, что у него числилось носовым платком.

Мадо На Цырлачках, чистившая картошку, поинтересовалась:

— Что-нибудь не так?

— Только не спрашивай меня. Впервые в жизни я так струхнул. Эти кретины решили, что я сексуальный сатир. Если бы я не смылся, они бы меня разорвали.

— Это вам наука не лезть не в свое дело, — наставительно сказала Мадо На Цырлачках.

Турандот не ответил. Он включил крохотный телек, находившийся у него в черепушке, и принялся просматривать в персональных последних известиях событие, в котором он только что поучаствовал и благодаря которому чуть было не вляпался если не в персонажи мировой истории, то уж совершенно точно в герои хроники дня. Мысленно представив, чего ему счастливо удалось избежать, он содрогнулся. И пот вновь заструился у него по лицу.

— Божежтымой, божежтымой, — забормотал он.

— Ты говоришь, говоришь, — выступил Зеленец, — и это все, что ты можешь.

Турандот утер лицо и обслужил себя в третий раз.

— Божежтымой, — повторил он.

Это выражение, как ему представлялось, наилучшим образом выражало сотрясавшие его эмоции.

— Ничего страшного, — успокоила его Мадо На Цырлачках, — вас ведь не тронули.

— Хотел бы я посмотреть на тебя на моем месте.

— Да как я могла бы быть на вашем месте? Вы и я — две большие разницы.

— Ладно, хватит спорить. У меня не то настроение.

— А вы не думаете, что надо бы их предупредить?

Черт, и правда ведь, об этом он не подумал. Турандот поставил на стойку третий стакан, из которого не выпил еще ни глотка, и пошел исполнять свой долг.

— Это вы, — кротко констатировала Марселина, занятая вязанием.

— Девчонка, — сообщил запыхавшийся Турандот, — эта ваша девчонка смылась.

Ни слова не говоря, Марселина направилась в комнату Зази. Сведения оказались верны. Комната была пуста.

— Я увидел ее, — продолжал Турандот, — попытался задержать. Как бы не так! (жест).

Марселина вошла в спальню, стала трясти Габриеля, а он тяжеленный, его с места сдвинуть трудно, не то что разбудить; спать он любит, любит от всей души, дрыхнет самозабвенно, так что разбудить его дело очень непростое.

— Ну, чего, чего? — наконец заорал он.

— Зази удрала, — кротко сообщила Марселина.

Он уставился на нее. Без комментариев. Габриель, он быстро соображает. Он очень схватчивый. Он поднялся. Обошел по контуру комнату Зази. Габриель, он любит во всем убедиться самолично.

— Может, она в сортире заперлась, — оптимистически предположил он.

— Нет, — кротко разуверила его Марселина. — Турандот видел, как она удирала.

— И что ты видел? — спросил Габриель у Турандота.

— Видел, как она уходит, ну, поймал ее и хотел привести назад.

— Это ты молодец, — одобрил Габриель. — Так поступают настоящие друзья.

— Ну да. Но девчонка переполошила народ, кричала, что я делал ей гнусные предложения.

— Это правда? Ты делал? — спросил Габриель.

— Да конечно нет.

— Никогда ж неизвестно.

— Это ты прав, никогда неизвестно.

— Дай ему рассказать, — кротко попросила Марселина.

— Тут же сбежался народ, обступили меня, собрались мне морду начистить. Эти мудаки приняли меня за сатира.

Габриель и Марселина расхохотались.

— Ну, а как только наступил момент, когда они отвлеклись от меня, я дал деру.

— Здорово перетрухал?