Раймон Кено - Упражнения в стиле

— Чтоб вляпаться, как ты? Чтоб меня линчевали простые люди Франции?

Турандот пожал плечами.

— Ты тоже, — презрительно бросил он, — только говоришь, говоришь, и это все, что ты можешь делать.

— И все-таки сходи, — кротко посоветовала Марселина.

— Вы мне оба осточертели, — буркнул Габриель.

Он ушел в спальню, методично облачился, грустно провел рукой по подбородку, на проведение эпиляции которого у него не оставалось уже времени, тяжело вздохнул и вернулся в гостиную.

Турандот и Марселина, или, верней, Марселина и Турандот, спорили о достоинствах и недостатках стиральных машин. Габриель поцеловал Марселину в лоб.

— Прощай, — с важностью сказал он ей, — я отправляюсь исполнить свой долг.

Затем он крепко пожал руку Турандоту; чувства, переполнявшие его, помешали ему изречь какую-нибудь историческую фразу, кроме уже слышанной «я отправляюсь исполнить свой долг», но тем не менее его взгляд туманился печалью, свойственной людям, услышавшим зов судьбы.

Остальные исполнились пониманием рокового мгновения.

И вот он выходит. И вот он уже вышел.

На улице он вдохнул воздух, принюхался. Запахи были обычные, в частности те, что исходили из «Подвальчика». Поскольку улица была ориентирована с севера на юг, он остановился в нерешительности, не зная, куда направить стопы свои — на юг или на север. Однако сомнениям положил конец донесшийся до него призыв. Это из своей будки его окликнул сапожник Пьянье. Габриель подгреб к нему.

— Спорить могу, вы ищете девочку.

— Да, — буркнул без всякого энтузиазма Габриель.

— Я знаю, куда она пошла.

— Всегда-то вы все знаете, — достаточно хмуро ответил Габриель.

И всегда этот хмырь, разговаривая со мной, высвобождает мой комплекс недополноценности, определил для себя Габриель с подсказки шепотного внутреннего голоса.

— Так вас интересует? — осведомился Пьянье.

— Не может не интересовать.

— Так рассказать?

— Интересный народ сапожники, — заметил Габриель. — Всегда за работой, можно подумать, они влюблены в нее, и, чтоб показать, что они всегда за работой, они выставляют себя в окошке, чтоб ими восхищались. Прямо как поднимальщицы петель на чулках.

— А вы, — спросил Пьянье, — где себя выставляете, чтоб вами восхищались?

Габриель почесал в затылке.

— Да, собственно, нигде, — томно ответил он. — Я ж артист. Ничего худого не делаю. И потом, сейчас не время для пустой болтовни, мне спешно девочку искать надо.

— Я заговорил об этом, потому как мне интересно, — спокойно ответил Пьянье.

Он поднял голову от подметки, в которую вколачивав гвозди.

— Ну так что, пустомеля хреновый, — спросил он, — желаете кое-чего узнать или нет?

— Я же сказал вам, что мне спешно.

Пьянье разлыбился.

— Турандот рассказал, как началось?

— Что счел нужным, то рассказал.

— Ну вас-то интересует, что было потом.

— Да, — кивнул Габриель. — И что же было потом?

— Потом? Вам мало начала? Я вам говорю, соплячка рванула в бега. В бега!

— Интересная история, — буркнул Габриель.

— Вам придется сообщить в полицию.

— Перетерпим, — внезапно севшим голосом ответил Габриель.

— Сама она не вернется.

— Кто знает.

Пьянье пожал плечами.

— Ну что тут скажешь... Мне-то начхать.

— Мне, по совести, тоже, — ответил Габриель.

— А у вас есть совесть?

Пришел черед Габриеля пожать плечами. До чего же наглый тип. Габриель молча повернулся и отправился домой добирать недоспанное.

Пока мирные обыватели и кумушки продолжали пылко обсуждать произошедшее, Зази дала тягу. Она свернула на первую улицу направо, потом налево и продолжала в том же духе, покуда не дотопала до одной из городских застав. Величественные небоскребы в пять, а то и в шесть этажей высились по обе стороны роскошной авеню, на тротуарах которой теснились лотки со всяким хламом. Со всех сторон на нее стекались плотно-лиловые толпы. Торговка шарами Ламорсьера [*] Торговка шарами Ламорсьера... — В 1956 г. режиссер Альберт Ламорис получил приз Луи Деллюка за фильм «Красный шар». (Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.) и лошадиная музычка целомудренно тонировали вирулентную выразительность этого шествия. Зази, очарованная открывшейся картиной, не сразу заметила торчавшее неподалеку на тротуаре барочное творение из железа, увенчанное надписью МЕТРО. Но, заметив, она тут же отвлеклась от созерцания улицы и с пересохшим от волнения зевом устремилась к зеву, ведущему в подземелье. Обогнув спешным шагом защитную балюстраду, Зази обнаружила вход в метро. Однако его преграждала решетка. На ней висела грифельная доска со сделанной мелом надписью, которую Зази расшифровала без малейших затруднений. Забастовка продолжалась. Из недосягаемой бездны доносился легкий сухо-железный запашок. Глубоко уязвленная Зази расплакалась.