Раймон Кено - С ними по-хорошему нельзя

Я помедлила сразу переходить ко второму теоретическому пункту, оставленному в подвешенном состоянии, хотя меня и приободряло ощущение тепла и мягкой упругости предмета, который я сжимала в руке. Впрочем, я правильно сделала, что не поторопилась, ибо вскоре почувствовала, что в моей ладони забурлил поток, как из гейзера ударила струя и что-то залило мои пальцы. После этого изменение объема и плотности произошло в сторону радикально противоположную той, которая способствовала кризису, и я оставила в панталонном гнезде влажное и дрожащее невесть что.

Затем я перешла к изучению химического состава только что выжатой субстанции, используя при этом довольно грубые приемы качественного анализа, то есть ограничилась определением запаха, вкуса, текучести, растворимости и т. п. Несмотря на темноту, вещество показалось мне белесым, но это было не молоко. Как я и подозревала, этот продукт человеческой деятельности радикально отличался от мне известных и имел совершенно оригинальные свойства. Я почувствовала такую радость оттого, что мои гипотезы подтвердились, что немедленно задумала новый эксперимент, относящийся к области восстановления прежних объемов и плотности предмета. Я взялась за дело, но, к моему огорчению, свет загорелся раньше, чем я смогла добиться удовлетворительного результата. Наши соседи начали вставать, и я заметила, что сидевший перед нами Падрик Богал в ходе наших первых опытов оказался весь забрызганным. Авель Мак-Адам бросился промокать ему спину носовым платком. Богал гневно обернулся и рявкнул: «В чем дело?» Я глупо рассмеялась.

21 апреля

Утром позвонили в дверь. Я пошла открывать. Опять легавые. Однако у нас все было тихо. Один из них был не кто иной, как новенький полисмен с прошлого раза, другой — еще незнакомее первого — какой-то тип в просторном штатском костюме.

— Это его сестра, — сказал первый второму.

— Ваша мать дома? — спросил второй.

— Да.

— Мы хотели бы ее видеть.

Они проследовали за мной. В коридоре были очень корректны. Я открыла дверь в столовую; мама вязала носки. Она улыбнулась вошедшим. Они сели.

— Предложи господам стаканчик уиски, — предложила мама.

— Была еще другая сестра, — заметил первый полицейский.

— Теперь она живет в Гэлине, — сказала мама.

— Вы получали от нее в последнее время известия?

— Она посылает нам телеграммы каждый день. Видите ли, ей это ничего не стоит, она — почтовая служащая.

— Когда вы получили последнюю телеграмму?

— Сегодня утром.

— Когда она уехала?

— Позавчера.

Полицейский глубокомысленно посмотрел на маму. Затем продолжил:

— А ваша молоденькая экономка?

— Бесс?

— Да, молоденькая экономка, которая была здесь в тот вечер, когда вы устроили бедлам.

— О! Вовсе нет! — запротестовала мама. — Всего лишь потасовку третьей категории.

— Допустим. Так где она?

— Третья категория?

— Черт возьми! — ругнулся первый инспектор. — Везет же некоторым: попасть на такую дуру!

— Эта дурость кажется мне подозрительной.

— Допросите членов семьи.

— Где Бесс? — спросил меня держиморда. (Ни хера себе! Откуда я выудила это слово? Вот что значит французский язык!)

— Исчезла, — ответила я.

— Исчезла?

— Исчезла, — подтвердила мама.

— И вы не думали ее искать?

— Нет.

— А обратиться в полицию?

— Еще меньше.

Они вздохнули.

— А где ваш брат?

— У себя.

— Где это — у себя?

— Возле Харбертон-бридж.

— Он давно там живет?

— Приблизительно три месяца.

— А здесь его нет?

— Я ведь сказала, что он у себя.

Держиморда (как мне нравится это слово!) вопросительно глянул на своего начальника.

— Дом обыскивать бесполезно, — сказал тот.

— Так было бы надежнее.

— Бесполезно. Я все вижу.

Он осушил свой стакан и встал. Подчиненный сделал то же самое.

— Может, их предупредить? — спросил он.

— Примите ораторские меры, подобающие ситуации.

— Корректность — прежде всего.

Он повернулся к маме, прочистил горло и огласил:

— Ну, значит, так, уважаемая тетенька, мы сейчас тихонечко пойдем и скрутим вашего сына Джоэла, который ужасный злодей и убил вашу экономку Бесс, чтоб выпить ее кровь, чей труп нашли в бочке, которую он спрятал рядом с Ист-Уоллом.

Поскольку мы замерли и замолчали, он добавил:

— Я сейчас быстренько плесну вам по глотку уиски, чтоб взбодрить после известия об этом страшном преступлении, а сами мы, безумно поспешая, двинемся на арест Дублинского Вампира.