Жоржи Амаду - Дона Флор и ее два мужа

На другой день довольно рано взволнованная дона Гиза зашла к доне Флор, чтобы подробно рассказать о своем разговоре с коммерсантом из Итабуны. Она не могла прийти накануне, как собиралась, поскольку три раза в неделю по вечерам давала уроки английского ученикам, проходившим курс обучения экстерном, и очень уставала.

Невыспавшаяся дона Флор рассеянно слушала ее, превозмогая головную боль. Принять и выслушать поклонника? Но какой в этом смысл, если она решила больше не выходить замуж? Только время зря терять. Дона Гиза стала убеждать ее, взывая к благоразумию, и в конце концов уговорила пока не давать окончательного ответа. Не желая обидеть подругу, дона Флор обещала еще подумать и не прогонять вздыхателя. Потом явилась дона Норма занять дрожжей для пирога и охотно включилась в разговор. Богатый коммерсант из Итабуна? Подумайте, как можно ошибиться… Этот мозгляк оказался серьезным и солидным человеком с состоянием, отличной партией. А ведь такой худой и бледный…

– Извини, Флор, если тебе это неприятно… Но цвет его лица напоминает что-то очень неаппетитное…

Вечером Принц снова занял свой наблюдательный пост, он улыбался и смотрел прямо на окна доны Флор. Он заметил, что она несколько раз промелькнула с кокетливым бантиком в волосах, и решил, что это хороший знак. Ученицы дивились тому, что их преподавательница, обычно спокойная, так нервничает. Но это и понятно: дона Флор плохо провела ночь, у нее сильное сердцебиение и болит голова. Дона Дагмара, бойкая и красивая болтушка, очень острая на язык, лукаво заметила:

– Это вдовья мигрень, моя дорогая, но от нее есть прекрасное лекарство – замужество…

– Замужество? Упаси бог…

– Не хотите, не надо… Это лекарство можно принимать, и не состоя в браке. Одним словом, в вашем доме не хватает мужчины. – Дона Дагмара весело расхохоталась.

Вслед за ней засмеялись и остальные ученицы. Дона Флор почувствовала, что краснеет, точно воровка, застигнутая на месте преступления, или изобличенная лгунья. Неужели, забыв о достоинстве и скромности, она проговорилась, что мечтает найти жениха, словно уличная девка, которая предлагает себя всем подряд? Неужели оттого, что она подшучивала над неудачливыми свахами и предсказаниями доны Диноры, вокруг стали шептаться, будто ей не терпится лечь в постель с мужем или любовником? Но это же несправедливо! Вряд ли можно найти на свете другую вдову, столь же чистую и безупречную.

День выдался беспокойный, дона Флор избегала подходить к окнам, даже чтобы покричать доне Норме или Марилде. Теперь она знала, что сама во всем виновата, что никогда прежде ей так не хотелось выглянуть на улицу, словно там что-то притягивало ее. Какой стыд!

Вот почему, когда дона Амелия зашла пригласить ее на французский фильм, не очень скромный и поэтому пользовавшийся успехом, она с радостью согласилась, боясь еще одной бессонной ночи. После кино дона Флор обычно засыпала как убитая. Добрые соседи не могли сейчас придумать ничего лучше, к тому же о фильме много писали в газетах и горячо спорили соседи. Дона Эмина была от него в восторге, а доктор Ивес возмущался, считая его безнравственным! Дона же Гиза прищелкивала языком от удовольствия, вспоминая некоторые сцены, например у озера, когда обнаженные любовники обнимаются, тесно прижимаясь друг к другу. Марилда даже расстроилась оттого, что ее не пустили на этот фильм, запрещенный для юношей и девушек, которым не исполнилось восемнадцати лет. Возмутительное насилие над молодежью!

Как это обычно случалось, когда они ходили куда-нибудь с сеу Руасом, они опоздали: уже показывали киножурнал, и в переполненном зале было темно. С большим трудом им удалось найти места в разных рядах. Дона Флор устроилась где-то в центре зала, рядом с парочкой, наверное женихом и невестой, которая сидела, держась за руки и прижимаясь. Свист и улюлюканье раздались при первых же кадрах: действие происходило в кабаре на площади Пигаль. Стараясь не обращать внимания на парочку по соседству, дона Флор напряженно следила за сложным сюжетом фильма.

И вдруг почувствовала на своей шее чье-то горячее дыхание и услышала нежный голос, который отчетливо различала, несмотря на крики вокруг. Этот голос шептал ласковые слова, говорил о любви, о ее прекрасных глазах и роскошных волосах, о ее красоте так, как никогда и никто еще ей не говорил. Не надо было оборачиваться, чтобы узнать, кому принадлежал этот вкрадчивый голос, шептавший изысканные комплименты. Дыхание, напоминавшее легкое дуновение ветерка, щекотало шею доны Флор. В ушах звучала мольба и хвала ее прелести, которые сливались в приятную, тягучую песню.