Малькольм Брэдбери - В Эрмитаж!

— Бу пригласили в Петербургский университет прочесть очень важную лекцию.

— В рамках «Дидро»?

— Nej, nej, не совсем, — возражает Бу, вынимая свой бумажный платок и смахивая крошки с губ, — Это будет лекция о великом русском критике Михаиле Бахтине и его роли в развитии лингвистики. Хотелось бы пригласить вас туда, но лекция очень специфична. Боюсь, что область ваших интересов…

— Это тоже неожиданное приглашение?

— Nej, nej, меня пригласили уже несколько месяцев назад. Но, знаете ли, есть у меня такой обычай — одним выстрелом убивать двух зайцев.

— Это экономит время, — поясняет Альма. — И кроме того, можно на один грант сделать два дела сразу.

— Или выбить два гранта под одно и то же дело…

— Несколько знаменитых профессоров приехали сюда, чтобы встретиться с нами. Бу известен, наверное, во всех странах мира.

— Как Карлос-Шакал, — поддакиваю я.

— Пардон? — переспрашивает Альма с весьма недружелюбным выражением лица.

О боже! Снова я умудрился сморозить что-то не то…

Но в любом случае вот вам объяснение, почему в девять утра, когда в порту появляется автобус Галины Соланж-Ставароновой, который должен отвезти нас в библиотеку, его встречаю только я один.

— Salut, mon cher [49] Привет, мой дорогой (фр.). , — восклицает Галина и машет мне рукой.

На ней новое роскошное платье из двадцатых годов — шелковое ярко-красное и берет с помпоном, надетый набекрень. У нее за спиной я замечаю Бу и Альму в обществе седовласых мужей в скучных костюмах: они уже садятся в старенькую «Ладу». Очевидно, за ними приехали профессора из университета.

— Mais tu es seul? [50] Но ты один? (фр.) — поражается Галина, и ее красное платье развевается, излучая один из тончайших ароматов «Шанели».

Я извиняюсь и пытаюсь в общих чертах обрисовать ситуацию. Галина лишь пожимает плечами; она как будто бы и не удивлена. Что тут такого? Очевидно, такая святая покладистость воспитана жизнью в жестких рамках российской истории. А может быть, она просто знает привычки академиков, этого беззаботного и ненадежного племени чудесных людей, способных выкидывать подобные номера в любой точке земного шара. Или, возможно, эта поездка так и была задумана, и теперь она продолжает игру только из вежливости.

По крайней мере, так можно понять по ее виду.

— N'importe, mon cher, с'est plus intime, oui? [51] Не важно, мой милый, так будет очень интимно, правда? (фр.) — вопрошает она и берет меня за руку, — Мы чудесно проведем время вдвоем. Этот прекрасный день принадлежит только нам! Ведь мы находимся в цивилизованном городе и можем делать все, что захотим. Чего вы хотите? Зайти в Русский музей? Вернуться в Эрмитаж? Или просто попить кофе с кексом на Невском проспекте?

— Вообще-то я хотел бы увидеть библиотеку.

— Вы имеете в виду книги Дидро? — удивляется Галина, как будто мое предложение странно или даже абсурдно.

— Да. И его рукописи.

— Вы действительно этого хотите? Вы действительно любите мсье Дидро?

— Конечно люблю. Я перечитывал его во время плавания и, похоже, полюбил еще сильнее.

Галина глядит на меня.

— А может быть, мы лучше совершим экскурсию по литературному Петербургу? Квартира-музей Пушкина, квартира-музей Достоевского…

— Да, это было бы интересно.

— Квартира-музей Лермонтова, квартира-музей Гончарова…

— Да, конечно. — Я люблю бывать в домах писателей. И охотно принимаю это предложение.

— А потом мы поедем в Александро-Невскую лавру и возложим цветы на могилу Достоевского, — добавляет Галина, восхищенная собственным проектом.

— Да, конечно.

— Ну и хорошо. Вы решили как настоящий русский, — удовлетворенно одобряет Галина. — Но на этот раз мы все сделаем правильно. Мы начнем оттуда, откуда в нашем городе начинается все.

— Откуда же?

— Конечно, от Медного всадника! Я скажу водителю, чтобы он отвез нас туда. Потом я отпущу его, поскольку автобус нам больше не понадобится.

— Очень хорошо.

Уже в автобусе, где все тот же мрачный шофер опять везет нас по рытвинам и ухабам Большого проспекта, я спрашиваю Галину о сегодняшних новостях. Я все еще обеспокоен той драмой, которая разыгрывается сейчас в России. Галина молча возводит очи к небесам и отвечает:

— Все то же. Пытаются один другого обмануть. Россия — это сплошные государственные перевороты.

— Но Ельцин удержался?

— Да, у него все в порядке. У него всегда все в порядке. И будет в порядке, даже если от России ничего не останется.